Наверное, она сделала это не столько из мести, сколько изосторожности: он мог сообщить о происшедшем своим хозяевам, и те пришлют сюдановую команду. Она не знала точно, зачем она это сделала, — инстинктсамосохранения работал на полную, и она просто следовала тому, что приказывалаей природа.

Впрочем, так или иначе, они скоро узнают о бойне на просеке,но теперь у Леры хотя бы был небольшой запас времени.

Немного не доезжая до поселка Тереярви, она бросила джип влесу, забросав ветками и папоротником, чтобы его не сразу было видно с дороги,ключ оставила в замке зажигания. Последние полчаса она шла пешком, потому чтопоявление в поселке изрешеченного пулями джипа наверняка вызвало бы у жителейнежелательный интерес.

Лера торопливо прошла мимо домов и оказалась на остановкерейсового автобуса, который довез ее до Зеленогорска.

Там она смешалась с шумной толпой дачников, села в электричкуи прикрыла глаза. В вагоне было тепло, вокруг сидели и стояли люди — живыелюди. Только теперь она почувствовала себя в относительной безопасности, толькотеперь перестала быть дичью, загнанной и преследуемой, и позволила себеосознать все, что произошло за последние несколько часов.

Только теперь она смогла позволить себе эмоции.

Дело было не только в том, какие страшные события сегодняразыгрались, события, едва не ставшие для нее роковыми.

Дело было в другом.

Она никогда не могла на кого-то опереться, никогда у нее небыло такого мужчины, который принял бы на себя все ее заботы, все проблемы,требуя в ответ только одного — быть самой собой, быть женщиной. Всюсознательную жизнь ей приходилось самой принимать решения, самой пробиваться,расталкивая окружающих локтями, сражаясь за место под солнцем. И она ужепривыкла к такой неженской самостоятельности. Но, как всякая нормальнаяженщина, она мечтала о мужчине, на которого могла бы опереться.

Лера вздрогнула, потому что из окна электрички потянуло сырымхолодом, и пришла в себя. Что это на нее нашло? Нашла время раскисать и думатьо каком-то мифическом мужчине, который станет о ней заботиться! Никогда в жизниу нее таких мыслей не было. Это Ритка, упокой Господи ее душу, мечтала опрекрасном принце на белом «Мерседесе». Она же, Лера, никогда не тратила времяна такую ерунду. Всегда нужно рассчитывать только на собственные силы. Воттолько силы эти, кажется, на исходе.

Митька, конечно, не был опорой, и вообще был далеко неподарок, но все же между ними было какое-то тепло. По крайней мере их связываливоспоминания юности, его детская влюбленность.

И вот теперь его нет, и Лера почувствовала в душе тяжелую,гулкую пустоту, как будто у нее вырезали какой-то орган — не то чтобы жизненнонеобходимый, но привычный, вроде миндалин. И теперь на его месте зияланепривычная пустота…

— Доченька, что с тобой? — участливо проговориласидящая напротив пожилая женщина в цветастом платке. — Болит Что-то?Может, лекарство нужно какое? У меня и валидол есть, и но-шпа…

— Не ваше дело, — огрызнулась Лера и отвернулась кокну, за которым пробегали нарядные коттеджи дачного поселка в окружениизолотых берез и багряных кленов.

Она вовсе не хотела обидеть сердобольную пассажирку, простоне могла в своем теперешнем состоянии разговаривать с кем-то, а уж тем более —принимать чье-то участие, чью-то заботу.

— Ну и молодежь! — возмущенно проворчала тетка ипоправила громоздкую сумку, стоящую на коленях. — Не понимаютчеловеческого отношения! Видно, сами мы виноваты — плохо в детстве воспитывали,без строгости, все позволяли, во всем потакали, вот и получили теперь позаслугам…

Лера встала, чтобы не выслушивать этот педагогическиймонолог, хоть ноги ее и не держали, вышла в тамбур, достала дрожащими рукамисигарету, с трудом раскурила ее и до самого города стояла, слушая грохот колеси глотая невидимые слезы.

Все кончено. Вместе с Митькой ушла вся прошлая жизнь. Ничтоее теперь не связывает с детством и юностью, с родным городом. Мама и Женькаумерли, отчим и раньше-то был совершенно чужим человеком, а после того как сдалее азерам, Лера и думать о нем не хочет. Митька… Митька тоже умер. Толькосейчас она осознала этот факт целиком и полностью. Ее Митька, мальчишка,который когда-то погладил ее по щеке и воскликнул изумленно: «Норка, да на тебеснежинки не тают, ты как Снежная Королева!» — этот Митька валяется сейчасгде-то в лесу, и вороны кружат над его телом. Не похороненный, не оплаканный,как положено, он будет лежать там, пока дикие звери и птицы не сделают своюстрашную работу.

Она так ясно представила себе, что будет там, на поляне,поросшей вереском, уже сегодня ночью, что сердце будто сдавила ржавая железнаяскоба. На миг она перестала дышать, потом закашлялась и загасила сигарету.

«Не может быть, — уговаривала она себя, — такого неможет быть. Это же не тайга. Кто-то пойдет в лес за грибами или на охоту,услышит воронов и сообщит в милицию».

Угу, понаедет машин и людей, трупы вывезут и бросят вкаком-нибудь морге. Митьку никто не хватится, так что потом закопают его вобщей могиле с бомжами. Его смерть лежит на Лериной совести, от этого никуда недеться. С этим надо жить дальше.

Самолет приземлился в Ростове точно по расписанию.

Пассажиры, громко перекрикиваясь и сталкиваясь в проходе,потянулись на выход.

— Не спеши, — сказал Николай, — багажа у наснет, а пять минут никого не устроит.

Она молча подчинилась. С тех пор как они встретились ваэропорту «Пулково», она вообще проронила два-три слова, не больше.

Переночевала она в гостинице «Пулковская». Номер стоилприлично, но Лера решила не мелочиться — один раз живем, к тому же не так многорадостей она в последнее время имеет. Пока деньги есть — чего их жалеть? Несолить ведь, тем более грязные это деньги, неправильные.

Николай тоже помалкивал, только посматривал иногда на неепристально, с вниманием. Тогда она старалась не отводить взгляд и радоваласьпро себя, что по лицу ее очень трудно прочитать мысли. Впрочем, мыслей никакихне было. Еще в электричке она решила, что не станет больше думать ни о спрятанномв финских укреплениях грузе наркотиков, ни о Митькиной смерти, ни о том, что ейс этим всем делать. Еще тогда, стоя в тамбуре, она порадовалась, увидев, как постеклам текут сильные струи дождя. Это значит, что те люди, что приедут запассажирами черного джипа, ничего не найдут, вздумай они пустить по следамсобаку.

Они пропустили вперед шумных ростовчан и одними из последнихвошли в здание аэропорта. Остальные пассажиры толпились возле багажнойкарусели, а Лера с Николаем направились к выходу.

Возле выхода их атаковали таксисты.

— Нас встречают, — отмахнулся от них Николай.

Их действительно встречали. Чуть в стороне от входа ваэропорт стояла новенькая черная «Ауди», за рулем которой сидел молодой пареньв синем пиджаке с золотыми пуговицами. Около машины стоял, облокотившись нанее, сутулый мужчина лет сорока с длинными, как у гориллы, руками и изрытымоспинами лицом.