Но и на самотек не бросал. За огурцами присматривал, клубникой. В том смысле, что собирал. А росли они сами. Не огурцы – клубника. Бабка вывела такой сорт, не надеясь на внука.

Коля Деризубов оказался здесь впервые. И ему участок не понравился. Что, впрочем, не имело никакого отношения к истории.

– Где они?

Время поджимало. Ириша постоянно звонила и интересовалась, где ее любимый пупсик. Не старый пупсик, Плетнев, а новый – он, Николай. Деризубов врал, что он в банке. Но за это время можно было все финансовые операции совершить, кроме, разве что, покупки самого банка.

– В доме, – Кадкин, стеснительно прикрывая ладошкой разбитый нос, указал на крыльцо: – Прошу.

В небольшой комнатухе с русской печкой, на старенькой оттоманке, привалившись друг к дружке боками, сидели Лера и Антон. Руки и ноги на цветастом скотче. Охранял пару человек со страшной фамилией.

– А вот и Антон Романыч, – буднично, безо всякой агрессии, полагающейся в данных обстоятельствах, констатировал Николай Николаевич с еще более страшной фамилией, – а мы волнуемся, думаем – куда пропал? Хоть бы эсэмэску скинул – жив, здоров. Жена волнуется, места себе не находит…

При упоминании об Ирине он приосанился.

– Что она в тебе нашла? Такая роскошная женщина и с таким жуликом!

Деризубов посмотрел на пленницу:

– А вас, кажется, зовут Валерией? Ученая, значит? Очень приятно. Антон Романович не рассказал случайно, куда дел камешки? В смысле – бриллианты? Или он прятался у вас, не посвятив в свои маленькие секреты?

Лера никогда раньше не имела дел с подобными типами, явно криминальными, поэтому испуганно молчала и мелко тряслась, как больная Альцгеймером. Но поняла, о чем речь. О той самой алмазной мафии, на которую накопал Плетнев.

– Не трогайте ее! – безрассудно выступил на защиту кавалер. – Она ничего не знает!

– Что характерно, мы и тебя пока не трогаем. Рассказывай, рассказывай…

– Я приехал на встречу в кафе, как договорились. Там сцепился с черным. То есть это он со мной сцепился, первым. Ударил. Очнулся я в больнице. Без одежды.

– И где она? Одежда.

– Говорят, украли по дороге в больницу.

– Какая незадача – украли одежду, – понимающе заметил Деризубов.

От этого мрачного согласия Антону стало особенно неуютно. В голове газмановскими скакунами понеслись тазики с цементом, горячие утюги, раскаленные стержни и прочие аксессуары незамысловатого бандитского быта.

– Но почему ты, Антоша, нам не позвонил? Мы разве не люди? Не вошли бы в положение?

Ага, вы уже вошли недавно! Шокером в шею и в багажник! Даже женщину не пожалели!

– Да амнезия у меня была!

– И называется эта амнезия – преступный умысел. Так, кажется, у юристов?

– Хотел бы украсть – украл, и хрен бы вы меня нашли, – упирался Антон, которому нечего было терять, кроме своего скотча и Леры, – а не позвонил потому, что вы все равно бы на меня эти камни повесили. По-любому.

– Нет, мой ушибленный друг, нет, – расплылся в акульей улыбке Деризубов, – мы всех находим. И ты это прекрасно знаешь. Для того тобой и вся комбинация придумана. Грамотная, кстати. Хвалю.

В кармане зазвонил телефон. Хозяин алмазов поглядел на дисплей – звонила Ириша. Он немного подумал и с мученическим выражением лица отключил аппарат. Приступ ревности накатил с новой силой, как зубная боль.

– Валерия, вы думаете, он с вами по любви? Не-ет, у него жена есть. И он ее любит! А у вас только прятался. Потому что украл чужое! Он – вор!

Это был редкий случай, когда Николай Николаевич не совладал с нервами. Последнюю фразу он практически выплюнул Ивлевой в ухо.

Лера вздрогнула и недоверчиво покосилась на Антона.

– Лера, не слушай! – гаркнул Плетнев ей в другое ухо, потом повернулся к Деризубову. – Послушайте. Тот, кто забрал мою одежду и документы, сейчас в Великозельске. Он зачем-то поехал вместо меня и даже кого-то арестовал. Можете набрать в Интернете. У него и спрашивайте, а ее отпустите!

Николай Николаевич умел отличать искренность от лукавства. По каким-то одному ему известным деталям. Опыт многочисленных бесед с подвешенными на дыбу. Плетнев не лукавил. Да и какой смысл в его положении? Все проверить можно, благо Сеть здесь имеется. Кивнул Кадкину, тот понял без слов – раскрыл планшет, поелозил пальцем по немытому экрану.

Все сказанное подтвердилось. Более того, на фото новоявленный Антон Романович красовался в том самом пиджаке, куда Гудков собственноручно зашил камни. И подпись «Мы здесь надолго» говорила, что он действительно расследует грехи местных властей.

Однако, ребус. Красивый такой ребус. Решать вышли на крыльцо, оставив пленных наедине.

– Остается одно. Ехать в Великозельск, – Николай Николаевич щелкнул кулаком по перилам, едва не проломив. – Ирине пока ни слова. Этих в бане запрем.

Он посмотрел на Лютого, что означало: «Ты не едешь, остаешься караулить». Тот молча кивнул.

– Паша, давай за билетами на самолет.

– Туда не летают самолеты.

– Не тупи. Возьми до ближайшего места, куда летают. А там на тачке.

На обратном пути Деризубов позвонил Ирише. Огорчил. Должен, мол, срочно в Махачкалу отбыть на недельку. Она не слишком расстроилась, но голос сделала обиженный:

– Я хочу с тобой.

– Это чисто деловая поездка. Люди не поймут.

Увы, при всей своей проницательности Николай Николаевич никак не мог предположить, что камешки в настоящий момент покоились не в голубом пиджаке. И уж тем более не в Великозельске. Лежали они в стеклянной банке с водой, на боку которой висела пугающая этикетка «Кислота». А банка стояла в гараже, а гараж в кооперативе, а членом кооператива был Павел. Гудков. Компаньон…

Паше давно казалось, что он перерос должность Колиного подмастерья. А после того, как два курьера с камнями спалились, и вовсе пришел к далеко идущему выводу, что Деризубов как организатор бизнеса не состоялся. Паша не хуже мог бы, даже намного лучше. А в силу природной жадности – это в их семье наследственное качество – решил лично возглавить вновь организованное общество безо всякой ответственности. И коллектив сузить до одного человека – до себя. Ибо делить прибыль с самим собой гораздо легче, чем с кем-то. Проще говоря, Гудков решил камни спереть. Что, собственно говоря, и сделал, долго не рассуждая об этичности и старинной дружбе. Вместо них вшил в пиджачок Плетневу осколки от игрушки «Калейдоскоп», специально купленной в «Детском мире». Кто забыл, это такая труба со стеклянными камешками.

И теперь для завершения комбинации требовалось срочно изъять пиджак, пока до него не добрался Деризубов.

Разумеется, в одиночку провернуть алмазную аферу Паша не сумел бы. Требовался подельник, который в Москве снял бы пиджак с Антоши. И не просто снял, а при свидетелях. Просто оглушить бедолагу в подворотне опасно – Деризубов сразу бы заподозрил подвох. Другое дело – ресторанная заводка. Потом предложение выйти. И уже потом, без свидетелей, снять с бесчувственного тела предмет гардероба. Все прошло как по маслу. Кроме последнего. Снять пиджак человек не успел – некстати прибежали официантка и вышибала. Вспугнули подельника. А в скорой одежда Антоши пропала, что поставило Пашу в тупик.