– Ваша сестра сейчас, должно быть, на работе? – спросила Мирослава.

– Дома она, с ребёнком сидит, запишите на всякий случай телефон, – и Валерия продиктовала номер сотового, который Мирослава тотчас запомнила.

Приезду Волгиной Вероника Дубцова нисколько не удивилась, видимо, сестра позвонила ей и предупредила о скором появлении детектива. Только поправила Мирославу:

– Я теперь Скворцова.

– Изменение вашей фамилии не имеет для меня никакого значения, – улыбнулась Мирослава, – мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Я знаю, что Рудневу убили, – ответила Вероника, и по её лицу не было заметно, что она опечалена смертью бывшей хозяйки. – Проходите на кухню, – сказала она, – а то в комнате у меня ребёнок спит. Еле укачала, так что разговаривать будем тихо.

– Как вам угодно, – согласилась Волгина.

– Я уже несколько лет не работаю в доме Рудневых, уволилась вскоре после смерти Владлена Егоровича. Хороший был человек, – на этот раз в голосе женщины прозвучало искреннее сожаление.

– А с Адой Константиновной вы не ладили?

– Что значит не ладили? – удивилась Вероника. – Я была всего лишь горничной, моё дело – убери, принеси и тому подобное. С такими, как я, новые хозяева жизни не церемонятся и нашим мнением не интересуются, – произнесла она с нескрываемым презрением.

– Как долго вам было известно о том, что Ада Константиновна изменяет мужу? – прямо спросила Мирослава.

– Я застала их случайно, – вздохнула Вероника, – мне надо было там убраться, а они комнату не закрыли. Я ни о чём таком даже подумать не могла, поэтому спокойно вошла и буквально застыла на пороге! Но я сразу же выскочила как кипятком ошпаренная.

– И никому не сказали об увиденном вами?

– Сначала нет, – помотала головой Вероника, – тем более что Ада Константиновна вскоре после того, как я убежала из комнаты, нашла меня и велела мне молчать.

– Она заплатила вам за молчание?

Вероника замялась, а потом призналась – было дело.

– Однако вы не сдержали данного ей обещания и проговорились?

– Во-первых! – повысила голос женщина.

Мирослава прижала палец к губам и качнула головой в сторону комнату, в которой, по словам хозяйки дома, спал её ребёнок. Вероника сразу сбавила тон и сказала почти шёпотом:

– Во-первых, Ада Константиновна никакого обещания с меня не брала, просто приказала молчать, а во-вторых, я заговорила уже после того, как она своим поведением убила несчастного Владлена Егоровича. А он её так любил!

– Я понимаю ваши чувства, – сказала Мирослава, – и в какой-то мере разделяю их.

Вероника тихо всхлипнула, и Волгина заметила, что на её глазах выступили слёзы – не притворные, а самые настоящие.

– Не плачьте, – она погладила молодую женщину по плечу и спросила: – Вероника, Ада Константиновна развлекалась дома только с шофёром?

Вероника кивнула.

– Других мужчин она домой не приводила?

– Нет. Это сразу бросилось бы в глаза не только прислуге, но и Агриппине Егоровне. А её Ада Константиновна первое время побаивалась.

– Пока Агриппина Егоровна была здорова?

– Нет, пока Владлен Егорович был жив.

– Понятно. Значит, дома Руднева-младшая всё-таки была осторожной.

– Наверное, можно сказать и так, – обронила женщина тихо.

– А на стороне у Ады Константиновны были связи?

– Не знаю, – Вероника пожала плечами.

– А что стало с бывшим шофёром Рудневой?

– Он женился на вдове лавочника.

Мирослава второй раз услышала про вдову лавочника и решила спросить:

– А разве в вашей местности всё ещё существуют лавочники?

– А как же! – всплеснула руками Вероника и неожиданно озорно рассмеялась. – Нет, конечно, не такие, как показывают в фильмах про старое время. Просто магазинчик, которым владеет жена Измаилова, называется «Продуктовая лавка». Хотя там, к слову сказать, не только продукты продаются.

– Надо думать, что Измаилов женился по большой любви? – спросила Мирослава.

– Если бы вы видели Нину Ивановну, то вы бы такого вопроса мне не задали, – злорадно усмехнулась Вероника.

– И это почему же?

– Потому что нынешняя мадам Измаилова здоровенная, рыжая рябая бабища!

– И тем не менее я уверена, что Измаилов женился по большой любви, – с самым серьёзным видом проговорила Мирослава.

Вероника в изумлении вытаращила на неё глаза.

– Я имела в виду любовь к деньгам, – пояснила, рассмеявшись, Мирослава.

Молодая женщина, оценив её шутку, рассмеялась вместе с ней, а потом добавила мстительно:

– Так ему и надо! Пусть теперь помучается!

– Вы имеете в виду писаную красоту его жены?

– Не только. Работая у Рудневых, он большую часть времени прохлаждался или ублажал хозяйку. А теперь трудится в поте лица, отрабатывая свой кров и хлеб.

– Неужели Нина Ивановна, – в притворном ужасе спросила Мирослава, – ещё и заставляет его работать?

– Представьте себе! – фыркнула Вероника. – Эта бабища совершенно не ценит попавшее в её руки сокровище. И большую часть дня Анатолий Иванович сидит в её лавке.

– Так эта лавка теперь и его, – заметила детектив.

– Как бы не так! Нина Ивановна не дура! – На этот раз в голосе Вероники прозвучали уважительные нотки. – Она заключила с ним брачный контракт, – Вероника помолчала, – правда, оставила ему надежду.

– Какую?

– В случае её смерти всё добро достанется Измаилову.

– Вот так жёны и подталкивают мужей к противоправным действиям, – то ли в шутку, то ли всерьёз пробормотала Мирослава.

Вероника пожала плечами:

– Толик её не убьёт.

– Почему?

– Кишка тонка.

– Тогда можно не волноваться за жизнь мадам Измаиловой.

И вдруг Вероника почувствовала, что шутки закончились. Она ожидала каких угодно вопросов, но только не того, который задала Волгина.

– А теперь самый главный вопрос, – проговорила Мирослава, не отрывая взгляда от лица Вероники. – Были ли у Ады Константиновны дети?

Глаза Вероники округлились.

– Дети? – проговорила она недоумённо. – Какие дети?

– Самые обыкновенные.

– Но откуда? – продолжала изумляться бывшая горничная.

– От мужа или от любовника.

– Ну что вы! – отмахнулась Вероника. – Не было у неё никогда никаких детей. Если хотите знать, она их вообще терпеть не могла!