– Я хочу на все это посмотреть, – наконец сказал он.

Девица молча кивнула.

Двери лифта скользнули в стороны, открывая путь в строгий, сугубо делового, корпоративного вида холл «RTS». В холле ее дожидался Дальтон. Поправив вещмешок на плече, Кей Ти шагнула вперед. Увидев ее, Дальтон торжествующе, самодовольно осклабился. Обычно это означало, что где-то кому-то приходится худо.

– Вовремя ты. Дружок твой только что прибыл, – сказал он.

Кей Ти пала духом. Казалось, сердце ухнуло куда-то вниз. Дальтон заулыбался шире прежнего. С каким удовольствием она стерла бы эту улыбку с его лица… но вместо того спросила:

– Так он здесь?

– Как раз на столе, – подтвердил Дальтон.

Этот этап рабочего цикла Бладшота он любил больше всех остальных. Что вполне позволяло оценить всю мерзость его характера. Жаль, что он уцелел после того, как Бладшот сбросил его с крыши отеля…

С этими мыслями Кей Ти двинулась прочь, подальше от бывшего «котика».

Войдя в медицинский комплекс, Кей Ти опустила взгляд под ноги, к обескровленному телу Бладшота, покоившемуся на столе в палате воскрешения.

– Разбудите его, – сказала она Хартингу.

Доктор сидел у своего терминала, отслеживая ход процесса.

– Зачем? – резко спросил он.

Эрик и прочие техники склонили головы пониже, изо всех сил притворяясь, будто полностью поглощены работой. Да, Кей Ти могла их понять: всякий, работавший в «RST», знал, насколько Хартинг не любит неповиновения и что случается с неповинующимися.

– Сами понимаете, – сказала Кей Ти, скрестив руки на груди и твердо решив не отступать.

– Да. Другого не понимаю: отчего мы вновь возвращаемся к этому разговору.

Нажав еще несколько клавиш, Хартинг завершил начатый процесс, а после поднялся на ноги, прошел через комнату к ней, придвинулся вплотную, устремив на нее гневный, полный угрозы взгляд.

– Кей Ти, я ведь вернул человека из мертвых. Похоже, вы время от времени об этом забываете.

Очевидно, сегодня он был одержим комплексом бога сильнее обычного. И полагал, будто если уж он вернул Рэя Гаррисона из мертвых, то теперь Бладшот – его собственность.

– Похоже, вы о многом порой забываете, – добавил Хартинг, подчеркнуто указав взглядом на ее имплантат и снова двинувшись к мониторам. – Что ж, да, однажды он сможет сделать иной выбор. Если это пойдет на пользу высшему благу. А до тех пор давайте не будем отступать от сценария.

Кей Ти молча взирала на него. Казалось, лицо ее превратилось в каменную маску. Нажав еще несколько клавиш, Хартинг вновь повернулся к ней.

– В кубрик, – велел он.

Кей Ти продолжала взирать на него еще секунду-другую, но Хартинг выдержал ее испепеляющий взгляд. Кей Ти понимала: он ждет, что она спасует. Не сомневается, что в собственном мире выйдет победителем из любой схватки, поскольку вся власть, все фигуры – в его руках.

Кей Ти отвела взгляд первой.

Явно довольный, Хартинг повернулся назад, к своему монитору.

Но, выходя из медицинского комплекса, Кей Ти окончательно убедилась: царство Хартинга пора сжечь дотла.

Хартинг не сводил глаз с монитора – со схваченного крупным планом мертвенно бледного лица Бладшота.

– Начинайте процедуру, – сказал он окружающим.

Вновь этот внутренний трепет… Который уж раз, а как же упоительно пробуждать к жизни мертвое тело!

Укрывшись в густой тени одного из проулков центра Момбасы, расслабленно привалившись к стене, Гаррисон проводил взглядом бродячего пса, трусящего куда-то по заваленным мусором лужам, оставшимся после прошедшего ночью дождя.

Он наблюдал за дверью в стене донельзя обветшавшего двухэтажного дома напротив, через проулок. Земля у порога была усеяна окурками сигарет, а значит, противник рано или поздно отопрет дверь сам. Остается только дождаться, пока одному из «танго» не потребуется перекурить.

Хартинг взглянул на другой монитор. Индикатор прогресса достиг двадцатипроцентной отметки.

Самым гениальным во всем этом была даже не технология, позволявшая снова поставить мертвого в строй. То был контроль над окружением, над миром платформы «Бладшот». Он, Хартинг, оттачивал, шлифовал человека, некогда бывшего Рэем Гаррисоном, так же, как легендарные кузнецы в феодальной Японии оттачивали и шлифовали до полного совершенства легендарные самурайские мечи.

Гаррисон вынул из кармана разгрузки светошумовую гранату, вынул чеку, приотпустил спусковой рычаг до щелчка, однако с броском не спешил: готовился, вел отсчет… и швырнул гранату в дыру, пробитую в двери пущенными наугад пулями русских наемников, только в самый последний момент. Граната взорвалась на лету. Яркая фосфоресцентная вспышка достигла глаз даже сквозь сомкнутые веки, от грохота Гаррисон ненадолго оглох, но тут же оправился, развернулся, вскинул к плечу M4 и шагнул в дом, разметав в стороны обломки изрешеченной двери.

Оценка обстановки: просторное складское помещение, шаткие стулья у очага, спасающего обитателей от холода африканских ночей, сквозь потолочные окна струится вниз утренний свет, озаряющий пляшущую в воздухе пыль и двух оглушенных, едва держащихся на ногах боевиков с разряженными штурмовыми винтовками.

Приклад оружия толкнулся в плечо. Отдача M4 просто-таки грела душу. Склад озарился вспышками дульного пламени. Пара коротких, точных очередей по центру тяжести тела – и боевики падают. Переступив через трупы, Гаррисон двинулся дальше.

Твердым шагом войдя в помещение лаборатории создания образов, от главной лаборатории располагавшейся отдельно, Кей Ти затворила за собой дверь. Щелкнув замком, она устремила взгляд на сложную круговую систему камер в окружении мониторов. Вся эта аппаратура и позволяла Хартингу вторгаться в сознание Бладшота. Кей Ти бросила на пол сумку со снаряжением…

Тем временем, в медицинском центре, Хартинг снова взглянул на индикатор прогресса.

Двадцать восемь процентов…

Да, Хартинг знал: без оплошностей не обошлось. Однако наука вообще – вовсе не тот безупречно точный процесс, каким полагают ее обыватели. В науке без проб и ошибок не обойтись. Действительно, на время Бладшот сумел от них улизнуть, но и для таких нештатных ситуаций были предусмотрены меры, до сих пор прекрасно себя оправдывавшие.

Стоило Гаррисону подняться на галерею, из ближайшего дверного проема показался пляшущий ствол еще одного АК-47. Третий боевик тоже выпустил очередь наугад. Веер пуль продырявил стену вокруг, но Гаррисон не останавливался. Шальная пуля угодила в плечо, пробив бронежилет. От боли Гаррисон крякнул, поморщился, однако рана была несерьезной: кость не задета, уж он-то разницу чувствовал. «Вот она, непредсказуемость непрофессионалов», – подумал он и, превозмогая боль, развернулся к стрелку. Еще одна короткая, на три патрона, очередь – и еще одно тело рухнуло на пол.