В следующий миг все вокруг взорвалось, разлетелось в куски. Стены унеслись в даль, мебель угасла, точно картинка на экране выключенного телевизора, одежда поблекла, исчезла, сменившись простой белой футболкой и штанами, и Гаррисон остался один среди безликой белой комнаты.

– Запомни меня, – эхом донесся откуда-то из иных миров, из-за пределов его крохотной, огражденной четырьмя стенами реальности, голос Кей Ти.

Открыв глаза, Бладшот – нет, не Бладшот, Рэй Гаррисон! – обнаружил себя на холодном стальном столе, в палате воскрешения, и сел. Именно сел, а не упал, запутавшись в собственных руках и ногах. Он был силен, абсолютно владел собой, и, мало этого, знал, кто он такой и что он такое. Теперь у него появилась цель.

Встав на ноги, он медленно, не спеша, поднял взгляд. Сквозь туман, сквозь слепящий свет хирургических ламп, мимо членистой, точно лапа насекомого, электронной руки, закрепленной на потолке, к зеркальным панелям. В сторону центра управления медицинским комплексом.

Перегнувшись через рабочий стол, Эрик снова заглянул в палату воскрешения. Там, устремленные кверху, мерцали алым огнем глаза Бладшота. Неизвестно, отчего, но техник ни на миг не усомнился: киборг-убийца смотрит прямо на него.

– Господи Иисусе…

В арсенале «RST», среди сетчатых черных контейнеров, снаряжался, готовясь к бою, Дальтон. И вот оружие рассовано по чехлам, бронежилет подогнан, все подсумки проверены, все магазины в них надежно закреплены.

Тем же самым был занят и Тиббс, деловито совавший в кармашки жилета-разгрузки нож за ножом. Все ножи были точно такими же, как и тот, примененный против Бладшота в Британии – изящным, хищного вида оружием, начиненным новейшей электроникой.

Дальтону до сих пор не давало покоя, что там, в Лондоне, Бладшота одолел Тиббс. Да, Тиббс о своей победе и словом не поминал, но самодовольство бывшего снайпера «Дельты» Дальтон чувствовал всем нутром. И, даже готовясь к работе, никак не мог избавиться от воспоминаний о Южной Африке, о падении на бетон с высоты восьми этажей. По всем разумным понятиям он в том бою победил. Выслеживал Бладшота – и отыскал его. А бросаться с крыши высотного здания – это же неразумно! И антинанитный заряд из дробовика непременно сработал бы, если бы не Бладшотовы «суперсилы». Одним словом, он, Дальтон, тут не виноват. Хартинг обязан был предупредить его насчет всех способностей нанитов в кровеносной системе Бладшота без исключения. Всю жизнь, всю жизнь одно и то же, одна и та же ситуация! Он лезет из кожи вон, показывает класс, а из-за чужих косяков все идет насмарку. Вот как с тем самым крушением вертолета. Вернуться за Бобби с Джемом не позволило горящее авиатопливо. Машина вот-вот должна была взорваться. Что проку в трех смертях вместо двух? И какой кому толк с человека, который сам не может о себе позаботиться? Поэтому он и побежал, а на бегу напоролся на растяжку. Что не помешало всей части объявить крайним его. Все от него отвернулись, разговаривать перестали. Даже в госпитале ни один навестить не пришел.

«Вот сейчас эта хрень и закончится», – решил он, обернувшись и бросив взгляд на контейнер с экзоскелетом. Экспериментальный роботизированный многорукий боевой бронекостюм наверняка здорово уравняет шансы. На этот раз Хартинг не станет отпускать тупых шуток насчет дурной головы, не дающей покоя ногам, на этот раз он поймет, чего Дальтон стоит. Поймет, что Дальтон заслуживает такую же электронику, как у Бладшота, потому что, если без жульничества, других равных ему оперативников здесь нет. А с Бладшотом он обойдется жестко – ох, жестко… Нет, он не мерзавец какой, не садист, ничего подобного. Просто все эти люди должны понимать, где их место в пищевой цепочке, а Бладшот своего места знать не желает. При том, что он – лузер, жертва, насекомое, и сегодня Дальтон его растопчет.

Развернувшись к экзоскелету спиной, Дальтон шагнул внутрь. Странное, неприятное ощущение, вызванное фиксаторами экзоскелета, вошедшими в гнезда разъемов, вживленных в тело вдоль позвоночника, среди вытатуированных на спине скелетов змей и прочих ползучих гадов, заставило невольно поморщиться. Подключение оказалось довольно болезненным, но боль тут же прошла. Слившись с экзоскелетом в одно целое, Дальтон сжал кулаки. Смакуя новую силу, упиваясь мощью машины, он представил себе, с каким наслаждением оторвет Бладшоту руки и ноги, будто мерзкий мальчишка, изловивший паука.

Воспользовавшись панелью управления, встроенной в электронную руку, Хартинг преодолел защиту электронного замка, ворвался в лабораторию создания образов и увидел Кей Ти, вставляющую противопульную пластину в бронежилет. Он просто кипел от ярости. О чем она только думает? Будто несмышленый ребенок со спичками – жжет, портит все, что под руку подвернется, не понимая всей важности их работы, а между тем здесь, на ее глазах, куется будущее всего человечества! Более всего прочего бесило его вызывающее непокорство в ее взгляде. Она в самом деле считала, будто поступает верно, разумно!

– Зачем? – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Он достоин знать правду, – отвечала Кей Ти.

Ну, в точности как ребенок! Хартинг не верил собственным ушам. Как, после всего, что ей довелось повидать в этой жизни, она ухитрилась остаться настолько наивной?

– Правду?! Чью правду, какую?! – заорал он, едва заметив, что в гневе плюнул на пол.

К дьяволу манеры: доктор даже припомнить не мог, когда еще в жизни был так разъярен. Она же в корне не понимает мира, в котором живет, мира вне рубежей роскошного царства, построенного для этих балованных, неблагодарных детишек им, доктором Эмилем Хартингом! А между тем нелепость ее заявления станет предельно ясна, стоит лишь пробежаться взглядом по заголовкам новостей.

– Да в наше время на правду всем наплевать! – продолжал он. – Людям угодно, чтоб им подсказывали, что надлежит любить, а что – ненавидеть… это-то я и делаю! Реальных решений они принимать не хотят!

Да, реальные решения следовало оставить тем, кто сумел возвыситься над стадом – вроде него, или, точнее, его хозяев.

– Им хочется просто жить, как живут!

Но тут доктор сам себе подивился: зачем бы ему распинаться? Это же все равно, что объяснять особо тупому младенцу принцип решения кроссвордов из «Таймс». Мило, конечно, но приятнее всего – когда замолчишь.

Кей Ти попыталась его обогнуть, пройти мимо, но Хартинг хлестнул ей навстречу протезом руки с такой силой, что плечевой сустав отозвался болью. Электронные пальцы вцепились в бронежилет, и Хартинг, зарычав от натуги, отшвырнул девчонку назад. Кей Ти отлетела к стене, круша на лету сложную систему видеокамер и визуализационной аппаратуры, обошедшуюся в десятки тысяч долларов, заворочалась, поднимаясь на ноги. Засучивая рукав, прикрывавший сенсорный экран панели управления, Хартинг двинулся к ней, вызвал командный интерфейс, управлявший ее имплантатом, отстучал на дисплее команду отключения. И… ничего! Клапаны имплантата не затворились. Опять! Опять то, что принадлежит ему, что должно ему подчиняться, ведет себя не так, как следует! От досады и ярости хотелось завопить во все горло.