– Нет, какая там бородка… Я же говорю: самая обычная внешность, таких миллионы.

– И какой диагноз ему поставили?

– Да самый обычный. Маниакально-депрессивный психоз.

– Ты говоришь: проповедовал? А подробнее?

Сашка достал с полки тоненькую папку, раскрыл ее…

– Вот. Александр Александрович Александров. Это я так его обозвал для порядка. Своим, между прочим, именем отчеством. Диагноз: МДП. Задержан без документов на Соцгородском вокзале сотрудниками вокзальной милиции. Согласно протоколу, составленному в опорном пункте правопорядка, «собрав вокруг себя толпу, вел религиозную пропаганду, называя себя Ангелом Света». Ангел Света! Надо же! – Сашка хмыкнул. – Сейчас чтение молитв в общественных местах не запрещено, однако его все-таки задержали. А задержали, потому что не имелось документов, и, вообще, вид, по мнению милиционеров, имел подозрительный, а кто он такой и откуда, этот человек внятно объяснить не мог.

– Ты его лечил?

– Да, как сказать… Лечил, естественно.

– Ну, и?..

– Я не совсем понимаю, какая информация тебе нужна? И объясни, что он там, у вас, натворил?

Людмила Сергеевна вкратце изложила известные ей события.

– Говоришь: мертвеца оживил? Ты уверена?

– Лично констатировала смерть этого Картошкина, а потом, через пару дней, видела его живым.

– Ошибиться не могла? Знаешь: бывают такие обмороки, при которых пульс практически не прослушивается, а дыхание до того замедляется, что даже не фиксируется.

– Конечно, ошибка возможна, но маловероятна. Мертвых я навидалась в достатке.

– А об одном ли мы человеке говорим? Фотографии его у тебя, случайно, не имеется?

– Чего нет, того нет. Могу описать, насколько запомнила. Рост средний, даже слегка ниже среднего. Длинные волосы какого-то неопределенного цвета, глаза карие… Бороденка реденькая…

– А смотрит как?

– То есть?

– Ну, с прищуром или нет. Прямо в глаза или отводит взгляд…

– Да не присматривалась я к нему. С какой стати?!

– Может статься: это он и есть. Глаза точно карие. И невысокий. Взглянуть бы на него…

– За этим я и приехала. Заберите его, пожалуйста! Век благодарна буду!

– А в чем выразится эта благодарность? – игривым тоном спросил Сашка.

– Да хватит тебе! Ты же свое получил.

– Можно было бы еще разок.

– Ишь, губищи раскатал. Еще разка не будет!

– Ну, так и разбирайся с собственными проблемами сама.

Людмила Сергеевна подумала, прикинула… От этого джинсового чудика, так или иначе, но было необходимо избавиться. Иначе жизнь в Верхнеоральске и, что еще важнее, жизнь ее семьи были под угрозой.

– Хорошо, Сашка, – согласилась она, – приезжай и забери своего больного.

– К нам, обычно, сами больных привозят, – возразил Дробот.

– Ну, уж нет!

– Вообще, все, что ты рассказываешь, весьма интересно. Чего-нибудь подобного я от него ожидал.

– Почему ожидал?

– Уж больно он странный. У нас тут, конечно, странных хватает, но этот особенный. Для начала он не сообщил своего имени. «Забыл», говорит. Вообще все напрочь забыл о своем прошлом. Кто он, откуда… «Ничего, говорит, не помню. Ехал куда-то… или летел…» Такое, конечно, случается. Но настораживали глаза. Они вряд ли могли принадлежать человеку, потерявшему память. Взгляд, помню, у него был такой… неуловимый, что ли. Краем глаза замечаешь: наблюдает за тобой, обернешься, смотрит в другую сторону.

– Он мне, паразит, жизнь испортил! – с ожесточением произнесла Людмила Сергеевна. – Вначале у меня из-за него с начальством неприятности возникли. Он, этот тип, якобы одного пьянчужку оживил. Я тебе об этом уже говорила. А я лично его, пьянчужку то есть, на тот свет отправила, установив факт смерти. Главный говорит: «Как это так? Ты смерть констатировала, а человек прямо на кладбище ожил?!» Заподозрил в непрофессионализме… «До начальства, говорит, дойдет…» Но даже не это главное. Этот… черт его знает, кто, сколотил нечто вроде секты. Народ мутит… Дочка моя к нему под крылышко перешла. Да и муженек… – Тут Плацекина запнулась.

– Что, муженек?

– Он у меня милиционер. Начальник горотдела…

– О!

– Я с ним договорилась, чтобы он убрал этого полоумного из города. Вначале вроде все нормально было. Закрыл он полоумного в каталажке. А потом его соратники, полоумного то есть, в том числе и девчонка моя, устроили демонстрацию у ворот милиции. Ну, мой и выпустил полоумного на свободу. Задерживать, мол, не имею права. Не за что. Вот ведь гад!

– Кто гад?

– Да мужик мой! Службу забросил. Стал с этими шататься.

– Даже так?

– Ну! Поэтому я к тебе и приехала. Забери его ради Христа! Век благодарна буду.

– Хорошо, хорошо… Может, все-таки ты сама его и привезешь?

– Рада бы… Но боюсь: ничего не получится. Как, спрашивается, я смогу полоумного задержать? Мне просто не дадут это сделать его приспешники. А если из Соцгорода приедут: другое дело!

– Хорошо, договорились, решено. Только сейчас я не могу. Сама видела, что у нас творится. А меня на место главврача вроде собираются поставить.

– Твое присутствие, собственно, и не нужно. Достаточно двух крепких санитаров.

– Э нет, лапочка. Мы же, кажется, договорились. Услуга за услугу…

Людмила Сергеевна усмехнулась:

– Ладно уж… Приезжай.

– Я тебе позвоню предварительно, – сказал Сашка.

– Когда?

– Дня через два-три. Максимум через недельку. Жди.

Вернувшись домой, Людмила Сергеевна вновь оказалась в самой гуще событий, и даже как бы позабыла о своем визите в Соцгородскую психбольницу, о нежданной встрече с Сашкой Дроботом и о кувырканиях на музыкальном диване. Муж и дочь, к счастью, вернулись домой. Людмила Сергеевна, женщина неглупая и дальновидная, старалась не заговаривать с ними о джинсовом, надеясь, что увлечение этим странным героем само собой пойдет на убыль. Один только раз она спросила мужа:

– Скажи, Миша, что ты нашел в этом умалишенном?

– Ты о Шурике?

– Ну да.

– Он вовсе не умалишенный.

– А кто же он?

Плацекин замялся:

– Не знаю, поймешь ли…

– А ты попробуй объяснить.

– Такого человека я еще не встречал.

– Интересно, что в нем такого примечательного?

– Да как сказать… В его присутствии по-другому себя чувствуешь. С чем сравнить?.. Ну, скажем, когда в бане напаришься до изнеможения, аж в глазах туманность, выходишь на свежий воздух, садишься за стол, наливаешь холодного пивка и делаешь первый глоток… Блаженство! И еще сладкое раскаяние. Словно снимаются все грехи, которые на мне висят. Вот такими ощущениями оделяет меня чудотворец. Приткнуться к нему хочется, приютиться у его ног…