Эмили, заложив руки за голову, всматривалась в пляшущие тени на высоком потолке чужой спальни. Слева храпел критский царь, справа лежала коллега и впервые за несколько лет их знакомства говорила без всякой фальши, абсолютно открыто и искренне.

— Мы сбежали. Я бросила все и пару месяцев путешествовала с его группой. Мы выбирали самые невероятные маршруты, я никогда больше не видела столько городов за такое короткое время… Это было чудесно, — на последнем слове ее голос внезапно сел, и Кэролайн пришлось ненадолго замолчать, чтобы прочистить горло. Словно жалея о своей слабости, она быстро закончила рассказ: — А затем я поняла, что ошиблась в нем. Первая любовь, сама знаешь, как оно бывает.

Эмили знала. В ее голове возник образ Артура, и она постаралась изгнать его, не потому что мысли о нем причиняли ей боль, а потому что начинала злиться на саму себя каждый раз, когда вспоминала ту ситуацию и собственную наивность. Почему-то ей казалось, что и Кэролайн, произнося последнюю фразу, тоже имела в виду не былые чувства, а что-то совсем иное.

«Время лечит, жаль только что не избавляет от последствий принятых решений».

— Я вернулась к маме и отчиму и, несмотря на то, что наше воссоединение нельзя было назвать гладким, меня простили и помогли вернуться к жизни. К моей настоящей жизни. С тех пор я поняла, что самое главное — это семья. Конечно, разногласия между нами никуда не исчезли, можно сказать, что с каждым годом их становится все больше… — Кэролайн спохватилась, что сказала лишнего и оборвала себя: — Впрочем, все это неважно. Я поняла одно — что бы ни случилось, нет поступка оправдывающего поведение, которое пятнает честь семьи. Ты должна соответствовать своей семье, ее уровню при любом раскладе событий, можно сказать вопреки ему.

Эмили молчала. Она понимала, что Кэролайн рассказала лишь малую часть своей истории, но даже такого крошечного фрагмента было достаточно, чтобы некоторые части головоломки встали на свои места.

«Неудивительно, что она так остро отреагировала на слова Калиссы на корабле. Вопросы семейной чести действительно крайне болезненны для нее».

Эмили не знала, чем была вызвана вспышка откровенности Кэролайн, но смущение и неловкость затопили ее. Подобная искренность обязывала к ответным признаниям, и она не была к этому готова.

— Знаешь, я тебе завидую, Бриг, — вдруг проговорила Кэролайн, вновь нарушая тишину спальни. Она подтянула согнутые коленки к лицу и, полуобернувшись, посмотрела на Эмили.

— В чем же?

— У тебя был выбор, а у меня — нет. И ты по-прежнему имеешь возможность выбора в том, что недоступно мне, — заметив ее непонимающий взгляд, она сжала колени еще крепче и через силу пояснила: — Я говорю о ваших странных отношениях с Уолтом.

Эмили куснула губу. Захотелось прекратить этот разговор — слишком много откровений для одного раза.

— Знаешь, — подыскивая слова, медленно ответила Эмили, — боюсь тебя разочаровать, но и у меня не было выбора. Мне пришлось стать агентом и участвовать в полевых операциях, я мечтала совсем о другом, — замявшись, она нашла простой способ безболезненно закончить слишком опасный диалог и уверенно продолжила: — А насчет Уолта… Прекрати строить из себя жертву и возьми ситуацию в свои руки! — Эмили выпростала правую руку из-под головы и, ухватив одну из многочисленных низеньких подушек, разбросанных по кровати, запустила ею в сторону Кэролайн.

Та, не ожидавшая нападения, не успела увернуться и получила удар подушкой по лбу. Эмили была готова к вспышке негодования в ответ, но Кэролайн удивила ее: дотронувшись до ушибленного места, она потерла его, усмехнулась и иронично посоветовала:

— Бриг, а ты прекрати демонстративно собой жертвовать и спасать мир! Поверь, мир столько тысячелетий справлялся с апокалипсисами без тебя, что можешь поумерить свой пыл. Потрать свою страсть на капитана Смита, он оценит, — на последних словах Кэролайн запустила в нее подушку, которую, не оборачиваясь, нашла наощупь. «Снаряд» Эмили поймала налету.

— Квиты, — хмыкнула она, потрясая боевым трофеем в воздухе.

Кэролайн неодобрительно фыркнула и, соскользнув с кровати, подошла к окну. Ее правая рука взметнулась поправить прическу, и Эмили стало легче — с привычно-надменной Кэролайн, постоянно заботящейся о своей внешности, было проще иметь дело, чем с той, которую она узнала сегодня.

Неожиданно напарница замерла.

— Бриг, у дверей покоев кто-то есть…

Эмили напряженно прислушалась. Она не сразу уловила отголоски какого-то шума — толстые двери надежно глушили любые звуки.

Эмили мгновенно вскочила на ноги и подобралась в готовности отразить любой удар. В момент, когда двери спальни распахнулись, явив стоявших в проеме гостей, они обе успели принять боевую стойку.

— Как же приятно, когда тебя рады видеть! — лучезарно улыбнулся Смит, первым делая шаг навстречу. — О, я так и думал, что Миносу едва ли стоит сегодня завидовать… — прокомментировал он, бросая сочувственный взгляд на храпящего критского царя.

Эмили поморщилась, услышав в голосе Смита привычные игривые нотки, и посмотрела на остальных долгожданных «гостей».

Уолт выглядел уставшим, стоящий рядом с ним Тесей — растерянным, одна Ариадна излучала спокойствие, на лице ее гуляла довольная улыбка.

«Словно у кошки, слопавшей мышь», — с неодобрением подумала Эмили и, бросив взгляд на Тесея, вновь подавила угрызения совести.

— Ариадна, ты сможешь сквозь сон внушить отцу то, о чем мы говорили? — поинтересовался Смит, вновь становясь серьезным. — Может, его нужно привести в чувства?

— Это сделать будет достаточно проблематично… — неохотно призналась Кэролайн.

«Я говорила, что проще было его вырубить!», — мысленно воскликнула Эмили, но вслух тактично промолчала. В конце концов, они обе участвовали в операции, значит и ответственность лежала на обеих.

К счастью, Ариадна развеяла их опасения.

— Со спящим выйдет даже проще, — деловито откликнулась она и, присев на кровать рядом с отцом, быстро нагнулась и бесцеремонно сорвала что-то с его шеи. В воздухе мелькнула цветная шелковая нить и висящий на ней камень причудливой формы. Издалека он был похож на клык животного.

Удовлетворённо покрутив трофей в воздухе, Ариадна обернулась к Тесею и, потупив глаза, в несколько нарочито медленных шажков подошла к парню.

— Муж мой, отдаю эту нить и хранящийся на ней талисман, как доказательство моей вечной любви к тебе. Пусть эта нить свяжет наши с тобой судьбы так крепко, что ни один меч не сможет разрубить сплетенный сегодня узел, — голос Ариадны едва заметно дрожал, девушка говорила торжественно, будто произносила клятву.

Тесей застыл и, не мигая, смотрел на незнакомку, ставшей сегодня его женой. Неожиданно он склонил голову и опустил плечи, чтобы невысокая Ариадна могла повесить на его шею талисман. Когда юноша распрямился, Эмили встретила его взгляд, обращенный к своей благоверной, и увидела в нем благодарность и… заинтересованность.