– За что? Я пока замуж в любом случае не собираюсь.

Роддо встал рядом с девушкой и серьезно проговорил:

– Все равно. Я благодарен тебе и всем вам.

Миран пробурчал:

– Ваши высокородные заморочки уже в печёнках сидят. Отказался бы сам.

Принц ткнул его локтем в бок и бросил:

– Говори, как образованный человек, сколько можно?

А Барру спросил:

– Ты думаешь, он не отказывался? Герцог Райс в первую очередь заботится об интересах рода, а потом уже о симпатиях собственных сыновей.

Роддо вздохнул и сказал:

– Ладно, всё закончилось, она уже отказалась.

Однако девушка покачала головой, достала из кармана золотой конверт и сунула его под нос юноше:

– Не похоже. Объясни, зачем твой отец дал мне это.

Раскосые глаза младшего Райса расширились от удивления. Он взял из ее рук конверт и осмотрел его со всех сторон, едва ли на зуб не попробовал. Тэсса смотрела на предмет в руках юноши с нескрываемым ужасом. Райга перевела взгляд с нее на юношу и обратно, а потом серьезно пообещала:

– Я могу сжечь его, если хотите.

– Нет! – вскинул голову Роддо. – Мой отец никогда ничего не делает просто так. Если он дал его тебе… Смотри в оба. И думай, как будешь выкручиваться в ситуации, когда у тебя не останется выхода, кроме как войти в наш род.

С этими словами он вложил конверт ей в ладонь. Над поляной повисло напряжённое молчание. Принц какое-то время хмурился, а потом все же спросил у него:

– Ты что-то знаешь?

– Нет, – голос юноши дрогнул. – Я знаю своего отца. Он играет по-крупному. И не стал бы делать такую ставку, не будь он уверен в выигрыше.

Какое-то время он мерил шагами пятачок травы под раскидистой кроной дерева, а потом уверенно посмотрел на Райгу и добавил:

– А мы… всегда будем на твоей стороне, Последняя из Пламенных.

Тэсса, Акато и Барру торжественно кивнули.

Уже после того, как они распрощались с отрядом магистра Чеку, девушка с тяжёлым чувством направилась в замок. Все происшествия последних недель никак не желали складываться в картинку. Однако интуиция нашептывала ей, что все это происходит неспроста.

Глава 17. Вызов

Кисть вывела очередной неаккуратный изгиб и остановилась. Ллавен тихо вздохнул, покосился на учителя и на несколько мгновений взял руку девушки в свою, помогая выводить особенно сложную руну. Райга благодарно кивнула и продолжила заполнять прописи по эльфийскому дрожащими линиями и резкими штрихами.

Вот уже третий вечер подряд магистр Лин сидел за столом вместе с ними. Раньше эльф большую часть времени проводил в библиотеке, являя себя адептам только для того, чтобы раздать указания. Сегодня, стоило им только сесть за домашнюю работу, он в очередной раз вошёл в гостиную и невозмутимо опустился на подушку. Изящные пальцы сжимали ветхую книгу на эльфийском. Кончики молочно-белых волос лежали на циновке. Спина его была идеально прямой, а выражение лица – холодным и неприступным.

Девушка должна была признать, что наставник ускорял выполнение домашних заданий одним своим молчаливым присутствием. Миран выводил руны в тетради в два раза быстрее обычного. Ллавен два дня вздрагивал от каждого движения и писал с бешеной скоростью. А затем первый исчезал в комнате. Но от заданий по эльфийскому он был избавлен. И сегодня юный эльф просто сидел по правую руку от нее, напротив магистра Лина. И тщательно следил за тем, что и как она пишет, а в особенно сложных рунах показывал, как писать тот или иной изгиб или черту.

Райтон уже закончил и тоже взял в руки книгу, только на но-хинском. После пары вечеров в компании эльфа Райга стала замечать, что принц подражает наставнику. Летящий шаг, холодное и равнодушное выражение лица, привычка вскидывать бровь… Вот и сейчас его благообразная поза была точной копией позы эльфа.

Она подавила усмешку и прислушалась к своему источнику. Днём на уроках колеблющееся пламя доставляло ей кучу проблем. Её постоянно то бросало в жар, то начинало колотить от холода, то на пустом месте резко портилось настроение. Только вечером, пока они делали домашнюю работу, она чувствовала, что её источник затихает рядом с равномерным вращением огненного смерча по левую руку. Девушка повернула голову и смерила наставника подозрительные взглядом. А потом осторожно спросила:

– Магистр Лин?

Тот оторвал взгляд от книги и вопросительно посмотрел на ученицу.

– Вы же не просто так здесь сидите, да? – алый глаз требовательно впился взглядом в аметистовый. – Это как-то связано с колебаниями моего источника?

– Почувствовала или догадалась? – вскинул он бровь.

– И то, и другое, – честно ответила Райга. – На занятиях и ночью я чувствую себя хуже, чем вечером. И вы до этого никогда не сидели с нами. Что вы делаете?

Наставник неспешно отложил книгу и начал рассказывать:

– При помощи ученической нити я могу ввести в резонанс наши источники. Это стабилизирует твой и уменьшает колебания силы. Но работает только на небольшом расстоянии.

Райга на мгновение задумалась, а потом засыпала его вопросами:

– На небольшом расстоянии – это каком? Я могу почувствовать это сама? А делать то же самое смогу?

Он снисходительно улыбнулся.

– Расстояние – не больше двух шагов. А лучше расстояние вытянутой руки или меньше. Почувствовать… ну к третьему классу точно сможешь. Делать то же самое можешь теоретически. Но резонанс в паре источников может запустить только стабильный, больший по объему или равный. Если это все вопросы, возвращайся к домашней работе.

Она вздохнула и послушно продолжила писать, украдкой поглядывая на эльфа.

Ночи стали отдельным видом «удовольствия». С большим трудом ей удавалось засыпать. В три часа Райга в очередной раз вздрогнула от бегающих по коже противных мурашек, смирилась, что выспаться не получится, и встала. Натянула брюки, набросила хьяллэ и вышла из комнаты. В гостиной царили темнота и тишина. Почему-то ни зажигать свет, ни сидеть в темноте и одиночестве не хотелось. Девушка бездумно вышла из покоев и остановилась перед соседней дверью. «Гобеленовый зал, он всегда открыт», – вспомнились ей слова Роддо. Она опустила ручку и обнаружила, что дверь действительно не заперта. В полумраке она пересекла широкое пространство зала и остановилась у стены. Тут же над головой вспыхнули магические светильники, и она смогла рассмотреть, куда попала.

Перед её глазами оказался ряд огромных гобеленов. На каждом было изображено фамильное древо с множеством листьев. Большая часть из них оставались серыми, лишь россыпь на макушке светилась яркими точками. Витиеватые буквы под потолком сложились в надпись: «Роды