– Мне не хотелось бы вспоминать все это, мистер Мэллоун. Но Остин просил за вас, и в ваших глазах я вижу то, чего не хватило несчастному Дональду Вейту.

В моих глазах? Я понимающе склонил голову и произнес:

– Я приложу все усилия.

Джойс Вит пожал плечами и описал вечер, который навсегда изменил его жизнь, лишив и прежней веры в науку, и физического здоровья. Все началось с того, что к нему прибежала зареванная девчонка-посудомойка – ее госпоже стало очень плохо. Конечно, мэтр поспешил к больной. Но к его приходу женщина оказалась мертва, как и прислуга: кухарка, дворецкий, горничные… Весь дом был залит кровью несчастных.

– Ужасная картина! Но я не мог уйти. – Мистер Вит перевел взгляд на сцепленные в замок, подрагивающие пальцы. – Я должен был проверить, жив ли хоть кто-нибудь, и если да, то оказать помощь.

– Вас вел врачебный долг, – негромко произнес я, и мистер Вит кивнул.

– Я нашел Дональда и Амалию Вейт в одной из комнат на втором этаже, – продолжал он. – Почему-то мне особенно запомнился вид из окна… Прямо на яблоневый сад в цвету и багровый закат. Красный свет падал на Вейта. – Врач с трудом сглотнул: очевидно, в горле у него пересохло, но промочить было нечем. – Весь в брызгах крови, он сжимал топор, занося его над съежившейся под ногами дочерью. Я окликнул его от порога, он обернулся и вдруг разразился безумным смехом. Он все повторял: «Они и тебя заберут! Заберутся в твое тело! Разрушат твой разум!» Смеялся и повторял…

Мистер Вит замолчал.

– Каков же конец этого кошмара? Что было дальше?

– Я потерял сознание, – хрипло выдохнул доктор и криво улыбнулся. – Когда очнулся, увидел обезглавленное тело Дональда Вейта, Амалию без сознания, топор рядом… А дальше вы знаете. Я пришел в себя, вызвал полицию, а девушку, по моему настоянию, поместили в лечебницу.

Я внимательно смотрел на него, терзаясь сомнениями. Я не верил, что он лишился чувств. Мог ли дух вселиться и в него? Может, Вит отлично помнил, как зарубил Дональда Вейта? Тяжесть топора, скользкую от крови рукоять, горячие брызги крови – кто знает что еще! Но сказать подобное вслух значило оскорбить человека, который согласился меня принять и вспомнить ужас, который пережил.

– Спасибо вам, сэр. – Я стянул перчатку и привычным жестом, скрывающим наперстянку на ладони, протянул руку собеседнику.

– Будьте осторожны, мистер Мэллоун.

После короткого рукопожатия мэтр Вит поднялся, показывая, что мое пребывание в его доме подошло к концу.

* * *

Во всем Борроуфане нашлось всего два постоялых двора, и оба оставляли желать лучшего. И вид их, и кухня, судя по доносящимся запахам, были одинаково плохи, поэтому я выбрал тот, что ближе к железнодорожной станции.

Разместившись в комнатке, которую язык не поворачивался назвать уютной из-за скудного света, затхлого запаха и скрипучих половиц, я спустился в общий зал и попытался узнать, как пройти к дому семьи Вейт. Первая моя собеседница – средних лет женщина в простом крестьянском платье – перекрестилась и со словами «Помилуй вас Спаситель, сэр» покинула гостиницу. Официантка тоже не пожелала подсказывать дорогу, пояснив, что боится за мою жизнь и бессмертную душу. Даже хозяин постоялого двора, приняв заказ, ускользнул от ответа. К счастью, у меня в рукаве был припрятан козырь – талант наследника волшебной крови. И пусть я все еще не мог вызвать Третью Дорогу, но мог найти путь. Поэтому, подкрепившись самым безопасным, что нашлось в меню, – тушеной со свининой картошкой, – я поднялся в свою комнату, чтобы подготовиться к обряду экзорцизма.

Накануне мы с Эбигейл долго обсуждали, как же обезвредить призрака. Способов имелось множество, но не все подходили. Я сомневался, что Ромаль позволит обойти вокруг нее девять раз, а Эбигейл – что чудовище даст некрещеному дитя себя поцеловать, даже если мы такое найдем. Идею обманом заманить духа во флакон и закрыть там мы тоже отвергли – сошлись во мнении, что мне не хватит изобретательности в уговорах, да и не расположена Ромаль к беседам. В конце концов я предложил классический вариант – отхлестать призрака кнутом с серебряным кончиком. Эбигейл пообещала добыть такой к утру и обещание сдержала. «Еще и в церкви освящен», – произнесла она, вручая мне орудие экзорцизма. Призрак, изнуренный ударами кнута, примет животную форму и станет уязвимым к оружию. В итоге план мой был таков: исхлестать Ромаль, заставить ее превратиться в животное, уничтожить клинком. Звучало все это… опасно.

Я вспомнил свой страх и воодушевление перед битвой с гулем в Мэллоуншире – тогда мне казалось, что мои молитвы наконец услышаны, а мечты сбылись. Настоящее приключение, подвиг под стать моему прославленному предку! Я не знал, что это обернется убийством человека, мне знакомого… Да, выбора не было, и я повторял себе это так часто, как только мог, но вина все еще жгла меня раскаленными углями.

Я вспомнил гнев, толкнувший меня в сети Генри и Клариссы, – тогда я видел путь к свободе и шел к нему. Но оказалось, что и на этой дороге окажутся трупы.

Когда я шел в Рябиновый дом, я хотел спасти Эбигейл, и мной тоже двигал страх – за нее, но не за себя. И тогда тоже погибла невинная.

Взгляд скользнул по кнуту, серебряный кончик которого тускло поблескивал, по клинку в простых ножнах, когда-то принадлежавшему основателю моего рода. И вот я снова собирался влезть в приключение, снова чувствовал азарт, снова хотел сразиться. Призрак убивал людей, в которых текла кровь Грейсдоров, даже тех, которые к фамилии давно не относились, и я мог спасти их. Я не собирался отступать.

Рядом с мечом лежали три пузырька, которые дала мне Эбигейл: один с зельем, улучшающим зрение, а два других со снадобьем ускорения.

Я усмехнулся и откупорил первую бутылочку. Не зря мы решили сначала разобраться в происходящем, ведь оказалось, что призрака нужно изгнать сначала из Амалии, и лишь когда он вернется в свое изначальное пристанище – из этого мира.

Зелье улучшенного зрения начало действовать – глаза пронзило вспышкой боли, но едва ее отголоски затихли, как все вокруг стало ярче и четче. Я повесил на пояс ножны, подцепил свернутый кольцом кнут, сунул в карманы две другие бутылочки: обе со снадобьем ускорения. Действовало оно всего десять минут, поэтому я решил, что лучше запастись двойной дозой.

– Постарайся избежать второй порции. – Когда мы прощались, Эбигейл кивнула на бутылочку в моих руках. – От них сильный откат.

– Помню. Наступает спустя двадцать шесть минут после первой дозы, – отмахнулся я.

– Крис, я серьезно. У тебя будет десять минут ускоренного… всего, от движений до реакции, но спустя двадцать минут ты станешь уязвим. А если выпьешь обе, то просто потеряешь сознание, а меня не будет рядом!

Я накинул на себя гламор, скрывший кнут и ножны, закрыл дверь в номер и начал спускаться. Уезжая, я не придавал большого значения ее опасениям, но она права – никто не прикроет мне спину, ведь Эбигейл будет занята тем, чтобы не допустить возвращения Ромаль в тело мисс Вейт.

Солнце только-только начало клониться к западу, поэтому шел я не торопясь. Городок вокруг жил своей жизнью, но чувствовалось, что недавняя трагедия не забыта. А теперь, когда из-за нее приехал незнакомец, сонное течение ускорилось. Случайные встречные провожали меня заинтересованными взглядами, но заговаривать не торопились. Некоторые горожане попадались мне на глаза по несколько раз, из чего я заключил, что любопытству их не было предела. И чем чаще в глазах прохожих мелькал страх, тем ближе я подходил к особняку Вейтов. В конце концов я остался на дороге один, если не считать птиц в зарослях шиповника.

Дом стоял чуть в стороне от городка, но не дальше полутора миль. К нему вела дорога, с обеих сторон усаженная дубами, и идти в их шепчущей тени было сплошным удовольствием. Жара еще не спала, но лицо приятно овевал ветерок. Я шел, любуясь игрой солнца в кружеве листвы, слушая редкий птичий щебет и наслаждаясь касаниями ветра, но внутри нарастало ощущение сжимающейся пружины. И когда впереди показался особняк, оно достигло пика. Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стараясь успокоить внезапно разошедшееся сердце.

Дом совсем не выглядел заброшенным. Видно было, что его совсем недавно привели в порядок перед въездом жильцов – новые рамы, свежая черепица, выкрашенный в белый входной портал, зеленый сад. Стекла улыбались сияющим в них солнцем, и картина эта казалась до того мирной, что я невольно