Он заснул почти на рассвете, по лицу блуждалаблаженно-глупая улыбка. Во сне слышал голос бога, только не понимал слов, голосзвучал властно, требовательно, но что бог от него ждет, Придон уловить не мог.Сердце сжималось от тоски и осознания, что он никогда не достигнет величиябога, и в то же время была щенячья радость: бог говорит с ним! Пусть какговорит мудрый человек с глупым щенком, но говорит, снизошел, ибо он, Придон,сумел обратить на себя внимание бога…

На десятый день пути в синей дали показались горы. До этоговсе дни и ночи под копытами гремела ровная, как стол, сухая степь, ни холмика,а тут как-то поднял взор, а из-за горизонта поднимаются острые пики гор,похожие на гребень рассерженной ящерицы!

И горы не простые, а как будто из недр жидкой землинавстречу падающему с неба камню выплеснулась вода, взметнулась причудливойкороной… да так и застыла.

Внутри этого каменного кольца лежит долина, населеннаялюдьми, о которых артане если говорили, то шепотом, и не на ночь. Там остаткитого мира, что был до катастрофы, когда, по словам волхвов, «Дух Разрушенияобрушился на мир и обрушил его в ночь, что длилась сто лет…». В этом местеначинали путаться, одни утверждают, что земля была опущена под воду, но затембоги ее вытащили, другие рассказывают о страшных ветрах, что выдули даже всюводу, а третьи твердят, что земля тряслась так страшно, что полопалась вся, каккожа больного, из трещин выплескивалась огненная лава, что затопила всю землю,повсюду грохотали вулканы, а из людей и зверей уцелели только те немногие, чтооказались на вершинах гор.

Когда мир изменился, то те люди и звери, что жили припрошлом мире, когда на небе не было Луны… хотя другие волхвы твердят, что Лунабыла не одна, их ходило по небу три! – те люди выжили, но выжили совсемнемногие.

Те, кто приспособились к новому миру, наставшему послекатастрофы, растеряли все знания, но были сильны и свирепы. Они заново началинаселять опустевшую землю, потеснили страшных зверей, начали расширять кордонысвоих племен… Те, кто еще хранил крохи знаний о прошлом мире, не моглисвыкнуться с этим, у них не было страсти жить, и новые люди с горячей злойкровью, жаждая схваток, столкнулись и с ними, и даже друг с другом.

Плечи Придона сами передернулись. Все артане обходят этудолину стороной. Когда-то допотопные ходили и здесь, по эту сторону гор, нозвездные ночи с появившейся луной угнетают их настолько, что почти пересталиплодиться. Оставшиеся отступили за эти горы, устав или устрашившись драться схрабрыми артанами, что наседают, тревожат удалыми набегами…

И на этот десятый, а затем и одиннадцатый день кони шли безустали, настоящие артанские кони. Изредка попадались небольшие дубовые рощи,мелкие озера, чистые и спокойные, с песчаными берегами, отмелями, где хорошовидно играющую рыбную мелочь, самому бы так, чаще встречали одинокиедубы-великаны, по-артански могучие, кряжистые, широкие в плечах.

Обычно из-под корней такого дуба выбивался крохотныйродничок, успевал пробежать не больше, чем на длину броска дротика, жаднаясухая земля выпивала без остатка.

Озера напоминали Придону глаза лесных зверей, такие жетемные, загадочные, в которых очень редко блеснет осколок неба.

Сейчас он на скаку смотрел и не мог налюбоваться на двевербы, что остановились над самой водой, чистые и невинные, как юные девушки,что уже сбросили одежды, но все не решаются вступить в холодную воду.

Он почувствовал их взгляды на нем, стыдливые и умоляющие: несмотри, витязь, не позорь нас. В этот момент налетел озорной ветер, блудливозадрал им опущенные ветки, взору на краткий миг открылась чистая целомудреннаякожа, не знавшая прямых солнечных лучей, не огрубевшая от солнца.

Придон поспешно отвел глаза, хотя ветерок уже унесся,повернул коня, тот рассматривал вербы с чисто мужским бесстыдством, вскачьвернулся к артанам.

– Ну что? – спросил Тур.

– Объедем это место, – ответил Придон лаконично.

Снова он уловил многозначительные взгляды, которымиобменялись сыны Аснерда за спиной. Похоже, он начинает выглядеть не толькоосторожным, но и трусоватым. Наверняка решат, что увидел крупного зверя,устрашился и поехал недостойной мужчины окольной дорогой.

Придон ощутил, что конь недовольно прядает ушами всякий раз,когда он поворачивает его в сторону гор. То ли неуверенность всадникапередавалась, то ли в самом деле чует больше и видит намного дальше.

Тур однажды указал в сторону, где на грани видимости горелбагровый свет, а в нем еще и вспыхивали желтые искорки.

– Все еще бьются!

– Кто? – спросил Придон.

– Два великих двобойца, – ответил Тур спочтением. – Ты что, не слышал о битве Руслана Лазаревича с тцаромОгненный Щит?

– Слышал, но… Это они?

– Да, – ответил Тур и добавил: – Но не уговаривайсвернуть и посмотреть! Я хочу успеть вернуться к празднику Возжигания ЧистогоОгня.

Кони мчались и мчались, Придон дважды замечал целые зарослиплакун-травы, за которую волхвы готовы отдать все, что угодно. Плакун-трава –всем травам мати, как говорят волхвы. Выросла из слез юной богини Нонцены, чтооплакивала гибель юного Прове. Рвать ее, правда, можно только на утренней заре.Позволяет усмирять нечисть и даже повелевать ею, как утверждают волвхы.

Тур предложил ехать вдоль реки, обязательно встретятся села,пора бы переночевать под крышей… При этом он непроизвольно выпячивал грудь,словно уже рассказывал деревенским простушкам о своих подвигах, глаза веселоблестели.

– Реки прямо не текут, – ответил Придон, – амужчины выбирают прямые дороги.

– Прямо плохое место, – сообщил Тур.

– Проедем, – отрезал Придон, – станетхорошим.

– Да нет… Там ни людей, ни зверей. Там просто местоплохое.

– Едем прямо, – решил Придон.

Однако на душе было тревожно. Сглупил, настоял на своем. Показалось,что воины опекают его чересчур. Совсем как маленького. Забылся у Градаря, повелсебя глупо, но ведь в сражениях был не только храбр и силен, но и расчетлив, нетерял голову, благодаря чему под его знамя собралось немало удальцов… а вовсене потому, что он сын тцара!

Обогнули рощу, чахлую и реденькую. Уже над нею небопоказалось Придону странно лиловым, а когда миновали последние деревья, земляпод копытами зазвучала суше, звонче. Трава исчезла, почва шла бурая, охристая,красноватая, а далеко впереди, почти на горизонте, виднелся сверкающий лиловыйстолб.

Тур сказал мрачно:

– Это место лучше объехать.

– Уже то, – заметил Олекса, – что мы видимэто… уже плохо.

Придон поколебался, сказал как можно тверже:

– Мы едем своей дорогой. Нам нет дела до грибов-переростков.