— А что, если кто-то примет меня за навязчивогопоклонника? — Йен вновь обрел способность с юмором относиться к своемуположению. — Это повредит моей растущей популярности среди других дам.

— Именно, — радостно отозвалась Бьянка. — Мнене хотелось бы стать помехой вашим наслаждениям.

— Не беспокойтесь на этот счет, — вмешалсяКриспин. — Йен отказывает себе в них уже на протяжении многих лет.

— Правда, истинная правда, — признал Йен, чемизумил Криспина до глубины души. Затем он добавил равнодушно и бесстрастно: — Ичтобы убедить вас в том, что так и есть, я приглашаю вас сегодня на ужин, когдачасы пробьют девять. Кажется, у нас много вопросов, которые хотелось быобсудить в частной обстановке, — добавил он. — И не забудьте одетьсясоответствующим образом. Зеленый цвет немоден в нынешнем сезоне.

Стекла задрожали после того, как Бьянка изо всех силхлопнула дверью. Йен же, представив выражение ее лица, оглушительнорасхохотался.

Когда Нило вернулся с посланием, Бьянка была у Марины,которая укладывала ей волосы. Она провела три часа в нетерпеливом ожидании,пока юноша вернется, поскольку успех или провал задуманного ею полностьюзависел от сведений, которые он доставит.

— Проклятие! — воскликнул он, завидев Бьянку. Егонеожиданное появление повергло обеих женщин в смятение, от которого перваяоправилась Бьянка.

— Нило, это слово недопустимо произносить в обществедам!

Мальчик с минуту помолчал в задумчивости, а потом кивнул:

— Вы правы. Я не стану так говорить, пока не вырасту такимже высоким, как его светлость.

— Прекрасно. Теперь, когда мы разъяснили этот вопрос,рассказывай, что она сказала, — нетерпеливо потребовала Бьянка.

— Ничего, — с невинным видом отозвался он. —Вернее, это не совсем так. Она сказала: «Подожди здесь, малыш». — Онвнимательно смотрел на госпожу, чтобы угадать момент, когда нужно будетпрекратить испытывать ее терпение.

— И что? — спросила Бьянка.

— Я стал ждать. — В желудке у него урчало отголода.

— И? — произнесла Бьянка таким угрожающим тоном,что Нило стало ясно: если он немедленно не даст требуемый ответ, то можетраспроститься с едой навсегда.

— Она вернулась и дала мне вот это. — Он залез подтунику.

Бьянка выхватила у него письмо, торопливо сломала восковуюпечать и дрожащими от волнения пальцами развернула белый лист, на которомоказалось всего две строчки. Крупный, размашистый почерк на надушенной бумагевызвал в памяти образ его обладательницы. «Дорогая, все, чем я владею, в твоемраспоряжении. С большой радостью помогу тебе, чем смогу».

Она согласилась, и, значит, план можно приводить в действие.Бьянка не могла понять, обрадована она или напугана, а времени разобраться всвоих чувствах у нее не было. Часы пробили восемь, когда она пришла в себя отволнения. Простившись с Мариной и Цезарем, она велела Нило пойти на кухню,съесть что-нибудь и немного обсохнуть, а затем явиться к ней в комнату.

Ожидая его, она достала из ящика письменного стола шестькремовых конвертов и в последний раз внимательно их осмотрела. Она отдаваласебе отчет в том, что, отправив их, сожжет за собой все мосты. Но выбора у неене было.

Больше всего ее тревожила судьба мальчика. Он вскорепоявился, розовощекий и улыбающийся после сытного обеда у кухонного очага,однако его улыбка тут же улетучилась при виде строгого лица госпожи.

Нило поклонился, и Бьянка вручила ему конверты. Ее голоспоказался ему неузнаваемо чужим:

— Ты должен доставить все шесть конвертов сегоднявечером. Но сделать это необходимо так, чтобы тебя не выследили и не узнали.Для этого тебе придется действовать со всем проворством и хитроумием, на какоеты способен. Все, кому ты доставишь письма, очень расстроятся, а один из этихлюдей станет даже опасным.

Нило кивнул и тщательно осмотрел конверты. С одной стороныони были скреплены массивной восковой печатью с незнакомым гербом, с другой —рукой Бьянки был написан адрес, причем она постаралась, как могла, изменитьпочерк. Нило старательно прочитал адреса, и один из них привлек его внимание.Он вскинул глаза на Бьянку и протянул ей конверт:

— Госпожа, вы уверены, что не ошиблись? Здесь написано…

— Да, я знаю, — перебила она его. — Доставитьэто письмо будет труднее всего. Но оно едва ли не самое важное. Ты должен бытьуверен, что письмо попало в руки адресату, и еще более уверен, что тебя неузнали.

Мальчик аккуратно спрятал письма под туникой и низко,церемонно поклонился.

— Будь осторожен, — сказала она своим прежним,ласковым голосом. — Мне бы не хотелось, чтобы ты попал в беду.

За трогательными пожеланиями они не сразу заметили, чтодавно уже не одни. Йен стоял в противоположном углу комнаты и с интересомнаблюдал, как Бьянка отдает своему слуге какие-то распоряжения, сопровождая ихрезкими, чересчур эмоциональными жестами. Наконец ему надоело, что никто необращает на него внимания. Он кашлянул и направился к ним.

— Надеюсь, синьор, вы не сделали предложения руки исердца моей даме? — серьезно обратился он к Нило.

— Нет, милорд, — потупился юноша. — Я несделаю этого, во всяком случае, до тех пор, пока не вырасту таким высоким, каквы, и не смогу вслух произносить слово «проклятие».

— Ну, к счастью, это произойдет не очень скоро. —Йен уже перестал удивляться способности своей нареченной притягивать к себебезумцев. — А пока, если позволите, я хотел бы пригласить ее на обед.

Нило с достоинством кивнул, не осмеливаясь поднять глаза.Йен взял Бьянку под руку.

Она искоса поглядывала на него, стараясь вспомнить, за чторассердилась на него сегодня днем — да и как вообще на него можно сердиться! Онбыл великолепен. Манжеты и ворот серебристо-голубой шелковой рубашки, котораятак шла к его глазам, изящно выбивались из-под расшитой бархатной куртки. Оназастегивалась двумя бриллиантовыми пряжками и доходила до талии, позволяябеспрепятственно любоваться его мускулистыми ягодицами, обтянутыми серебристо-чернымибархатными лосинами. Бьянка почувствовала, как участилось ее дыхание, когда онаприкоснулась к нему и позволила увести себя из комнаты.

Они спустились по первой лестнице, а затем Йен потянул ее кмаленькой двери, которую Бьянка до сих пор не замечала. За дверью оказаласьярко освещенная свечами лестница, достаточно широкая, чтобы они моглиподниматься по ней рука об руку. Она была оформлена в антично романском стиле,популярном в начале столетия: алые стены, фриз с изображением игривых сатиров ипышнотелых селянок. Бьянку потрясло и восхитило убранство, и Йену пришлось едвали не силой тащить ее за собой наверх, пообещав, что самое интересное впереди.