Баланс сил сместился, но проигрыш и смерть маячат в поле зрения. Алаин всё ещё способен сломить армию людей. А до прихода подмоги в лучшем случае месяца полтора. Ведь чем больше отряд, тем медленнее он движется.

Юный король потёр подбородок, пальцы кольнуло щетиной. Ролан хмыкнул и торопливо отошёл к бочке полной воды, стоящей у шатра. Оглядел отражение, вертя головой. Действительно, щетина, волосы толстые и чёрные, как уголь, колючие!

— Когда это оно успело? — Пробормотал парень, вспоминая первые жидкие усики.

Ладонь застыла на щеке, Ролан медленно выпрямился и оглядел лагерь. Воины снуют туда-сюда, как муравьи, волокут свежесрубленные стволы и дичь. В стороне большая группа рабочих возводит строительные леса у оплавленной стены крепости. Рядом кряхтят каменотёсы, расчищающие пролом. Пригодные глыбы отволакивают в сторону, для обработки.

В голове лязгает и брызжут искры, будто от удара кресалом по огниву. Мысль оформляется мучительно медленно, проступает из переплетения мыслишек. Ролан хохотнул, с такой радостью и силой, что идущие мимо люди подпрыгнули и дико заоглядывались. Щёлкнул пальцами и бросился к шатру Галахада. Такой план старик обязан оценить!

Глава 46

Сулан был рождён в бедной семье горных эльфов семьдесят лет назад. Его кожа цвета бронзы, от беспощадного солнца горных пиков, отражающегося от вечных снегов. Радужка глаз оттенка молодого грецкого ореха, а волосы черны. С ранних лет ему твердили, что его род ведёт начало от одного из Бессмертных. Возможного того самого, что править среди ущелий. От него ждали, как и от каждого мальчишки в роду, жажды идти путём меча! Увы, к горю матери он выдался слаб телом и не особо крепок духом. Отец расплакался, когда Сулан, в возрасте десяти лет упал в обморок от вида крови, когда ему по древнему ритуалу протянули кусок сырого мяса.

Эльфы не могли есть плоть до воцарения Луиджины Первой, но Сул не ест и сейчас. Его лучшие друзья, это книги, бумага и чернильница с пером. Знание, любое, даже самое недооценённое и покрытое пылью, юный Сулан впитывает с жадностью. Даже сейчас, сидя в укромной келье под императорским дворцом.

На столе лежит раскрытая книга, рядом свеча в заляпанном воске подсвечнике и тарелка с недоеденным завтраком. Внутренние часы отсчитывают поздний вечер, и под дверью пылится поднос с обедом. Скоро должны принести ужин, его Сул съест. Если не забудет.

Палец скользит по плотной бумаге с едва заметным шорохом, подцепляет край и перелистывает. Буквы складываются в слова, слова в предложения, а те в монструозные блоки, что рисуют поразительную картину. Разум трепещет и алчет больше. Правая рука выводит на листе бумаги колонки заметок и комментарии к ним. Почерк отточен до идеала годами практики, а скрип стального пера заменяет музыку и женский смех.

Он не знает автора трактата, но догадывается, чья рука вывела эти строки. От этого становится страшно и ещё интереснее. За последние два дня чтения и осмысления, Сул осилил едва четверть трактата. Он готов рыдать от счастья, что именно ему удостоилась такая честь и одновременно цепенеет от ужаса.

В дверь постучали, щёлкнул замок и скрипнули петли. Кто-то сдвинул нетронутый поднос носком сапога. По каменным плитам зацокали каблуки, вновь скрипнули петли. Сулан обернулся, скорее раздражённый необходимостью отвлечься, чем радостный от встречи с кем-либо. Вздрогнул и соскочил со стула, переломился в поклоне, едва не стукнувшись лбом об пол. Перед ним стоит сама императрица, Луиджина Первая, Низвергающая Богов! Истребительница!

— Моё почтение, Госпожа! — Выпалил Сулан, боясь выпрямиться и покрываясь потом, что случается с ним каждый раз, стоит женщине появиться рядом.

— И тебе добрый вечер, добрый Сулан, сын Салэйна и внук Цандаула. — Сказала императрица.

Голос у неё мягкий и глубокий, как вода в омуте, у которого нет дна. Облачена же в простую одежду и плащ с глубоким капюшоном, что небрежно откинут за спину. Багряные волосы собраны в пучок на затылке и подобие венка.

— Я... я хочу поблагодарить вас за такой бесценный дар!

— Дар? — Луиджина вскинула бровь и упёрла кулачок в бок. — Я думала, это тяжкое бремя и ответственность.

— Не для меня! Я польщён, что вы так высоко оценили мои скромные дарования.

Императрица оглядела келью, величественно прошла к застеленному ложу, которое по виду и не расстилалось вовсе. Опустилась на край, положила ладони на колено и сказала:

— Вижу, ты прочёл половину книги. Похвально. Также, я вижу у тебя много вопросов, отвечу на низ потом. А пока, ты ответишь на мои.

— С радостью, Госпожа!

— Скажи, Сулан, что такое боги? Говори, как думаешь, любую ложь я различу.

Вопрос сказан мягким тоном, почти дружеским, но эльф уловил нечто, отчего спину покрыло холодным потом. Замедленно выпрямился, массируя подбородок двумя пальцами и сбивчиво протянул:

— Сущности другого плана бытья, я думаю.

— Хм. Они всесильны?

— Нет. Иначе вас бы не было.

— Хорошо. Я открою тебе тайну... нет, скорее знание доступное единицам. — Сказала Луиджина и тепло улыбнулась. — Боги, это паразиты. Немногим лучше глистов или червей, что прорастают в жуках. Они питаются душами последователей, взращивая паству и пируя, они, как червь в яблоке, убивают миры. Наш изначальный мир был уничтожен ими, по оплошности одной ведьмы. Скажи мне, о внук Цандаула, зачем я тебе это сказала?

— Могу только догадываться, Госпожа. А озвучивать догадки не люблю.

— Я хочу, чтобы ты запомнил это и не забывал. Любой культ, враг народа. Даже если народ в это не верит. А теперь прислушайся, слышишь этот скрип?

Сулан послушно обратился вслух и будто бы расслышал монотонный скрип, сплетающийся в шум падающих снежинок.

— Весь этаж, каждая комната, забиты бухгалтерами, управленцами и прочим административным персоналом. Что проходит переподготовку. День за днём, некоторые уже несколько месяцев.

Писец кивнул, внутренне умирая от ужаса перед таким вопиющим нарушением субординации. Ему должны упасть на колени и не поднимать взгляда, в присутствии Императрицы. Должно молчать и быть готовым выполнить любую прихоть.

— Ты ведь уже догадался, для чего я храню это в тайне и почему так стараюсь обучить их?

— Империя огромна. — Пробормотал Сулан, прикрыв глаза. — А вы одна, даже если вы не будете спать и отдыхать, всё может поломаться... нет, оно уже сломалось или никогда не работало. Пока вы будете метаться, исправляя ошибки, появится десяток других и хаос будет нарастать. Вы хотите... вы желаете... упразднить Империю.

Последние слова сорвались