невзначай касаясь губ и косясь на пальцы, вдруг испачкались кровью. Нет. Ничего. — Не более.

— Это что же тебя так напугало? — Хмыкнул Галахад.

— Почудилось, что сижу у камина и меч в руки не беру долгие годы...

Старик криво улыбнулся, хохотнул и довольно кивнул.

— А! Понимаю, понимаю! Сам пару раз от такого в холодном поту просыпался. Ладно, вставай, пора жрать и выдвигаться.

— Жрать? Это хорошо... это с радостью. — Пробормотал Ролан, тяжело поднимаясь.

Тело налито жидким свинцом, двигается, как в толще воды. Похлёбка оказалась жирной и несолёной. Повар варил из высушенного и перетёртого мяса, по древнему степному рецепту. Воины, что едят такую похлёбку, особо озверелые в бою и Ролан прекрасно понимает почему. Сам готов убить за щепотку соли или перца.

***

Алаин уткнул кулаки в бока и с улыбкой смотрит на прибывшие ночью повозки. Огромные, с массивными бортами, оббитыми стальными полосами. Внутри расположились промасленные до черноты балки и металлические детали. В другой, огромные стрелы, что больше копья, толщиной в бедро мужчины.

Посол дворфов поклонился, приглаживая бороду, и провозгласил, обводя телеги рукой:

— Их Мощь, король Онд прислал вам подарок. Лучшие осадные орудия в мире!

— Это гастрафеты? Такие огромные! — Выдохнул Алаин, чувствуя, как горе о потерянном сыне отступает под напором почти детского восторга.

— Почти. — Ответил дворф, улыбаясь в бороду. — Мы их называет вратодёрами. Стрелы пробивают ворота, а затем их выдирают, ведь на концах особо крепкие цепи. Вы можете удивиться, но ворота крепостей на пробой в разы крепче, чем на тягу.

— Поразительно!

— Это ещё не всё.

— Что ещё?

— Наши отряды по тайным ходам подтянули требушеты в леса у столицы, и только ждут команды на развёртку!

— Значит, нам остаётся только подступить к стенам. — Заключил владетель, потирая подбородок. — Очень хорошо...

— И даже это ещё не всё! — Вклинился посол, улыбка стала шире и эльфу начало казаться, что под бородой рот от уха до уха, как у жабы. — Их Мощь повелел поддержать ваш поход лучшим воинам! Даже семь черно-бронзовых выступили в поход! Мы были наслышаны, что вас одолевает эта муха, любовник императрицы. Будьте уверены, скоро его поймают и притащат вам, как барашка на бойню.

— А чего Онд хочет взамен?

— Всего лишь истребление людей и выдворение их за пределы Северной Провинции.

Алаин замедленно кивнул. Хороший подбор слов, правильно расставлены ударения. Даже хочется верить в такую самоотверженность. Одна беда, Онд может казаться напыщенным идиотом, но он хитрее сотни лис. Если он решил вот так, в открытую выступить против интереса императрицы, то у него явно все карты на руках и планы идут очень далеко.

Может статься, что стоит эльфам пробиться в город и вырезать людей, дворфы ударят в спину. Алаин улыбнулся, улыбкой придворного проведшего во дворце не один десяток лет. То есть до крайности искренне. Да. Так и будет, дворфы перебьют легион, а подоспевшим силам империи предъявят его голову и искренние соболезнования. «Ах, мы не смогли спасти благородного Ролана ди Креспо и его народ! Ваше Сиятельство, мы просто не знали и готовы восстановить Провинцию».

— Передайте Их Мощи, мои искренние благодарности и то, что я незамедлительно выдвигаюсь.

Глава 50

Луиджина проснулась от прикосновения к волосам. Вскочила с кровати, выставив кровяной клинок. Выросший из запястья. В темноте спальни глаза её вспыхнули золотым пламенем... Пальцы разжались, и кровь втянулась в кожу, оставив розоватое пятнышко. Девушка качнулась вперёд, запнулась коленом о кровать и игнорируя боль, протянула руку к стоящему в изголовье.

— Папа?

Фигура Орландо ди Креспо будто соткана из тумана. Черты смазываются, а волосы колышутся, как у утопленника в толще вод. Призрачное свечение растекается на подушку. Луиджина отдёрнула руку, боясь спугнуть видение, прижала ладонь к груди. Через шёлк чувствуется, как сердце бьётся о рёбра, отчаянно пытаясь сломать ненавистную клетку.

— Это ты? — Прошептала императрица, едва управляя дрожащей, от подступающих слёз, челюстью. — Но... как?

Орландо молчит, но во взгляде проступает космическая грусть. Через грудь начинает просвечивать стена, украшенная мозаикой изображающей первый корабль приставший к берегам этого мира. Видение протянуло руку, и девушка ответила, прежде чем сообразила. Пальцы соприкоснулись над подушкой, и эльфийка вздрогнула от стального холода. Перед ней не привидение, но и не сам отец. Скорее воплощённое воспоминание, образ... Слёзы пробили тонкую запруду и хлынули по щекам.

— Почему ты молчишь? — Всхлипнула Величайшая, прозванная Погибелью Богов и Спасительницей, но вновь ощутившая себя маленькой девочкой. — Почему?

Видение промолчало, но во взгляде с грустью отчётливо проступил страх. Не за себя, за неё. Луиджина всхлипнула, смахнула слёзы ребром ладони и... образ отца исчез. Оставив после себя лёгкий аромат наступающей грозы и острую боль в груди. Девушка рухнула на кровать, свернулась калачиком. Подгребла одеяло к животу и зашлась рыданиями. По-детски надрывными и хлюпающими. Звук заметался по спальне, отражаясь от стен и потолка. За окном истошно завыла сторожевая собака.

***

Ролан прислонился плечом к дереву, мрачно наблюдая, как громада легиона приходит в движение. Два конных подразделения двигаются по сторонам, ещё два спереди и сзади. Последний ряд держит щиты наготове. С обозом идут две центурии, а на телегах расположились лучники. Алаин быстро учится на ошибках. Лишь последняя телега движется медленнее остальных и почти без охраны. Но чутьё вопит не приближаться к ней и на дистанцию выстрела из гастрафета.

Легионеры почти бегут, тем особым темпом, что позволяет сохранять силы для долгого перехода. Ролану он знаком с ранних лет, Йор и мать заставляли бегать вокруг горы с обеда и пока не упадёт без сил. Но и потом, отдышись и пробеги ещё.

— Дело плохо. — Заключил Галахад. — Они идут прямиком на Трэртон!

Отнял ладонь ото лба и сплюнул под дерево. Ролан указал на новые телеги и сказал:

— А вот это мне совсем не нравится. Онд их открыто поддержал? Это же... осадные орудия?

— Похоже на то. Надеюсь, доча успела сформировать костяк армии и не выдвинулась в поход.

— Кэрис? — Осторожно заметил Ролан, отчаянно перебирая варианты спасения столицы.

Галахад покачал головой, тяжело вздохнул.

— Она сильна, как сотня огров, но всё ещё ребёнок. Выкосит сотню другую, а потом её задавят числом. Если и не убьют, то закуют в кандалы. А там достаточно руки за спину завести и