Несколько раз в неделю Игорь все так же оставался у Алисы ночевать. Его радовало, что последнее время она практически не общалась со своим Костиком – по крайней мере никаких звонков друг другу они не совершали и его хождения в Алисину квартиру прекратились. Денег на поездки она не клянчила, была мила, услужлива, если говорила, что едет в университет, то действительно там и оказывалась. Тапочки Игорь находил ровно на том месте, на котором оставлял. И это вызывало у него неподдельную ребяческую улыбку. Алиса все никак не могла понять, чему он так радуется, когда приходит. Может, Игорь почувствовал, что она наконец сделала выбор? Отправила Костика туда, куда давно следовало.

И все могло бы быть складно и ладно, если бы одним утром Игорь не расслабился и не забыл документы на тумбочке в спальне Алисы, выложив их из заднего кармана джинсов. Алиса пролистала его паспорт без злого умысла – просто интересно было посмотреть, где же он на самом деле прописан. Он же никогда не водил ее домой, оправдываясь ремонтом. Однако наткнуться на печать о том, что он женат уже три года, Алиса никак не рассчитывала. Изрядно разозлившись, Алиса нашла на антресолях заначку алкоголя, к которой сама себе дала обещание не притрагиваться до конца семестра. Вылакав полбутылки приторного ликера, она принялась ходить из угла в угол. Возвращение Игоря за документами не заставило себя долго ждать.

Как только Игорь пересек порог квартиры, сразу получил тяжелой тарелкой прямо по лицу. От удивления он даже не успел сгруппироваться.

– Лживый гондон! Так вот чего домой не водил? Ремонт делаешь?

Игорь даже не успел понять, что происходит, и увернуться, как в него полетела вторая тарелка. А затем третья, четвертая.

– Алиса! Прекрати истерику! – пытался он пробраться сквозь снаряды и урезонить ее.

– Если подойдешь ближе, я начну метать ножи! – Алиса выдвинула ящик кухонного гарнитура со столовыми приборами. – Ты вообще собирался сказать, что женат?

– Я тебе клянусь, мы разводимся. – Игорь тихо делал шаги в сторону Алисы. В детстве он так на спор подкрадывался к соседскому цепному псу, дабы украсть кость. В итоге три шва. – Заявление уже подали. Это раз. А два – неужели ты не понимаешь, почему я молчал?

– И почему же? – стала фертом Алиса, уперев руки в бока.

– Если бы я сказал тебе, что женат, у нас никогда не случился бы роман.

– Какой ты проницательный! – схватилась она за рукоятку.

– Алиса, представь: я бы тихо развелся, и ты никогда про нее не узнала бы. Или узнала, когда мы с тобой воспитывали бы троих детей. Что бы эта правда изменила?

– Я бы не бро… – слетала с языка фраза «я бы не бросила ради тебя Костика», но Алиса вовремя сделала вид, что поперхнулась.

– Практически сразу как тебя встретил, – продолжал наступление Игорь, – я отправил жену жить в Оренбург. И поверь мне, ты получала максимум эмоций и времени – все, что мог, я тебе давал.

– Если все действительно так, женись на мне! Прямо завтра. Ты человек небедный, сможешь решить вопрос, чтобы развод оформили быстрее. И кольцо купим помолвочное, чтобы вот прям каратов пять, не меньше! – Алиса гневалась и шла ва-банк.

Третий раз жениться Игорь не собирался. Да и Алисе не верил, чувствовал, как ему заламывают руки. А сила давления всегда равна силе сопротивления.

– Алис, я так не могу… Должно пройти время…

– Тогда убирайся вон. Исчезни из моей жизни! Слышишь? ИС-ЧЕЗ-НИ!!! – принялась она в ярости выталкивать за дверь, и через порог прошипела: – Ольге привет!

И Игорь исчез. Он всегда выполнял просьбы Алисы.

Если бы можно было переродиться и стать другим человеком, Игорь точно в юности жил бы в самом центре Москве, в интеллигентной семье. Лет в шестнадцать влюбился бы… в представительницу местного бомонда. Даже с большой радостью страдал бы, но изысканно – ловил чисто столичный сплин…

В середине 80-х прошлого века, моего деда, Максима Максимовича Ефимова, видного инженера, специализирующегося на боеголовках, этапировали (сам он артачился и как мог пытался избежать поездки) в Балаклаву, спасать построенный во времена холодной войны по приказу Сталина подземный завод по ремонту подводных лодок. Бабушка Таисия Егоровна, в прошлом учитель сольфеджио, как верная декабристка, отправилась вместе с ним, а заодно и меня прихватила. Считала, что лучшее средство избежать рахита и проблем с щитовидкой – чаще бывать на море.

Изначально деда командировали на пять месяцев, поселили в балаклавской бухте, в небольшом двухэтажном доме на шестнадцать квартир, выдали машину и даже талоны на водку, которые бабушка предприимчиво обменяла. По выходным мы ездили на мыс Фиолент фотографировать виды и есть кулебяку с капустой, запивая квасом, гуляли по природным заповедникам и рассматривали обветшалые памятники архитектуры.

В итоге мы остались в Крыму на ПМЖ: то ли деду там понравилось, то ли он приглянулся высшему руководству, но все порешали быстро. Так что до 1995 года я учился не в Москве – меня возили в севастопольскую школу. И дабы не отставал по программе и не пропускал дополнительные по английскому, дед постоянно вешал морковку мне перед носом – обещал организовать экскурсию на склад ракетного оружия и показать, где хранилище ядерных боеприпасов. Хотя знал, что даже бабушку на территорию завода не пропустят.

Родители мои, лингвисты по образованию, устроились переводчиками после выпуска из ИСАА. Да, я ранний ребенок – корнеплод любви, случившейся во время студенческой поездки «на картошку». Отчасти поэтому родители спокойно отдали годовалого меня на попечение Максимыча и Егоровны, чтобы я не мешал писать сначала курсовые, а потом дипломы. Позже, положив болт на аспирантуру, пока я грезил экспроприировать себе ласточкино гнездо для игры в зарницу, они возили постсоветских воротил легкой промышленности (которая подминала под себя точки на рынках вроде Черкизовского и Лужников) в Индию и Китай. Мама, владеющая хинди в совершенстве, и отец-китаист оказались востребованы и больше недели на одном месте не сидели, да и английский тогда «торговцы текстилем» не знали, так что позже ареал их путешествий разросся до СНГ и Балкан. Еще до кризиса 1998 года мои родители практически на коленке организовали с узбеком, Джамилем Джангировым, логистическую компанию, поставляющую товары из Китая и Европы напрямую в бывшие страны Советского Союза, минуя Москву.

Когда в 1995 году завод в Балаклаве забросили, дед пустил скупую мужскую слезу, распивая пиво с рыбаками на прощанье, и мы вернулись в Москву. Родители только въехали квартиру в Милютинском переулке, бывшую коммуналку, которую мой отец выменял на три подержанных опеля и один микроавтобус. А я по старой памяти решил жить с бабушкой и дедом на Рочдельской улице, где вместо соседки Клавдии Васильевны обнаружил свою комнату, с собственным телевизором и приставкой Nintendo, а главное – c видом на Белый дом. Просыпался без будильника и запрыгивал на подоконник с биноклем изучать лопасти вертолетов, высаживающих толстопузых политиканов с кожаными портфелями.