– Я выбрал? – повторил он, закипая. – Ничегошеньки я не выбирал, меня обманули, подставили, как… как…

– Последнего лоха? – услужливо подсказал князь.

И сокрушенно покачал головой. Ох уж эти лохи, читалось в его взгляде, учишь их, учишь, а с них все как с гуся вода. У Субботы на языке вертелось несколько сильных слов, но князь, упреждая, поднял руку.

– Не спорю, иногда мы тоже лукавим, – проговорил он значительно, – но кто же не лукавит? Вы ведь знали, что никакая книга не стоит такого гонорара… И тем не менее пошли на это. Так кто с кем лукавил – мы с вами или вы с самим собой?

На минуту возникла тяжелая пауза.

– Я хочу знать, что тут происходит, – угрюмо сказал Суббота. – Я имею право.

– Конечно, имеете, – закивал хилиарх. – Вы имеете право знать, но вот мы не имеем права рассказывать. Можем сказать только одно: вам дан…

Тут он умолк на секунду, подыскивая слово, поморщился, но все-таки досказал:

– Ну, скажем так, дар свыше. Вы способны прозревать… кое-что относительно интересующего нас лица.

– Гениус! – Диана, предостерегая, подняла руку.

Князь свирепо оглянулся на нее, только что зубы не оскалил.

– Все вон отсюда! – рявкнул он. – Все до единого, кроме Субботы. Он прав: нам, наконец, нужно поговорить.

От голоса этого попятились все: и темные, и бесстрашная Диана.

– Дий… – начала она.

– Я все сказал про Дия еще в прошлый раз, – князь уже не смотрел на нее. – И не зови его больше Дием. Он не Дий, а Дит, и хватит о нем.

Диана глядела на князя исподлобья, но возражать не посмела. Она повернулась и пошла прочь прямо сквозь райский сад, не видя кустов и деревьев. За ней с явным облегчением трусили темные.

– Найдите мне Чилинина! – вдогонку им крикнул князь. – И найдите раньше, чем до него доберется Михаил.

Спустя секунду все трое исчезли, пропали среди буйной растительности, словно и не было их никогда. Князь перевел глаза на Субботу. Снова, как в первый день знакомства, вспыхнула в глазах этих тайная боль.

– Скажите мне, Юрий Алексеевич, только одну вещь: было у вас что-то с Дианой?

Чего угодно ждал Суббота, любых слов, самых грубых, но только не такой прямоты. Он покраснел, потом побледнел и, наконец, разозлился.

– А вам-то какое дело? – спросил.

Князь отвел глаза, рот его покривился.

– Соблазнила все-таки…

Суббота пришел в ярость.

– Что это за разговор такой: соблазнила – не соблазнила? Мы что – в детском саду? Я взрослый человек, она тоже. Как-нибудь сами решим…

– В том-то и дело, что не решите, – князь хмурился, играл желваками. – Вы просто не понимаете, с кем связались. Она овладела вами. Овладела и подчинила.

Субботу взяла досада. Да что ты все: овладела, подчинила, думал он… Или, может, она тебе самому нравится? Несчастный влюбленный – хорошая должность для всемогущего хилиарха.

– Диана – совсем не то, что вам кажется, – понизил голос хилиарх. – Она – змий.

Суббота заморгал глазами, хмыкнул, развеселился…

– Какой еще змий? Зеленый, что ли?

– Напрасно смеетесь. – Князь не улыбался, лицо застыло в судороге. – Историю про древо познания добра и зла – а? Помните? Как Еву соблазнил змий?

– Ну и?.. – Суббота недоумевал.

– Вообще-то змий соблазнил не Еву, а Адама, – еще тише сказал Гениус, глазами по сторонам стрельнул: не слышит ли кто… – Потому что змий был – именно, уж вы не удивляйтесь, – женщиной. Потом, конечно, историю переделали, все-таки Библию мужчины писали, да и общее настроение было нетерпимое, патриархальное.

– Ну, а Диана-то тут при чем? – невежливо перебил Суббота.

– При том, – сказал князь, – при том… Есть такие женщины – содержат в себе свойства змия… Перерождение происходит. Слышали про такое?

– Как в Тибете с ламами?

– Примерно, хотя и не так. У них там фантазии буддические, а тут на самом деле… Но если вам легче, пусть как в Тибете. Далай-лама ведь не будда Авалокитешвара, как наши самодельные шраваки думают. Нет, не будда, никак нет, только имеет некоторые его свойства. Ну, вот вода в тазу отражает лунный свет, но таз от этого луной не становится, верно? Однако свет все равно есть… Так же и Диана. Не то чтобы сам змий, но сила сокрушительная, страшная.

Тут он приподнялся, склонился к Субботе совсем близко, зашептал горячо, глаза горели, голос срывался:

– Юрий Алексеевич, это серьезно, очень… Вы уж, наверное, поняли, что я за человек, мне никто не указ. Но истинной моей силы вы все равно не знаете, не можете знать. Так вот Диана – существо настолько страшное, что даже я ее опасаюсь, понимаете ли, я! А вы для нее, при всем уважении, ну, все равно что микроб… ну, не микроб, мышка для кошки. Наиграется да и разорвет на части, сожрет, охнуть не успеете.

Бредил, конечно, бредил хилиарх, деньги и власть снесли ему крышу вместе с чердаком. Не надо было его слушать, да и быть тут не надо бы. Хорошо, вилки нет, того и гляди, ткнет, думал Суббота. Впрочем, и без вилки, обычным пальцем в глаз – тоже удовольствие не великое… А главное, при всем безумии чуялось в словах князя что-то верное, истинное. Господи, за что же такое наказание и что теперь делать?

А Гениус между тем бормотал жарко, нашептывал, морочил…

– Подальше вам нужно от нее, подальше, а лучше и вовсе забыть! Хотите, спрячу вас, никто не найдет – ни Диана, ни сам Дий? Соглашайтесь, Юрий Алексеевич, немедленно соглашайтесь, пока еще не поздно, пока последний шаг не сделан…

Что еще за последний шаг и кто его сделает – Диана или сам Суббота? А может, сделает его хилиарх, и уже делает, а все разговоры только для отвода глаз, для окосения ума…

Зашумели, забормотали внутренние голоса в Субботе, было их теперь много, гораздо больше одного. И все они, многие, говорили свое, все вразнобой, не разбери чего, только отдельные слова да крики. «Поберегись!» – кричали одни. «Ништо, прорвемся!» – возражали им другие. «Обратного пути нет», – уныло цедили третьи. «Назад никогда не поздно», – лепетали четвертые.

Ничего в этом кошачьем концерте не разобрал Суббота, плюнул, решил тему сменить – не за тем же они с хилиархом с глазу на глаз остались, чтобы о змеях перерожденных разговаривать… Или что выходит, он, Суббота, писатель, драматург, со змеей спал – тьфу, нечистая! Но нет, глупости, не может этого быть, вот и сам князь говорит, что женщина она, но со свойствами змеи. Какие же это свойства: ядовитые зубы, раздвоенный язык, холодные мертвые глаза? Снова тьфу, не пойми что причудится, прочь, прочь…

Суббота помотал головой, отгоняя морок, сказал решительно:

– Не понимаю… Мы же не затем тут… Вы ведь хотели мне объяснить мою роль во всей истории. Кто такой этот ваш архангел Михаил, который мне снится?