Через пару минут шаркающей походкой из двери вышел Уилл Рот, щурившийся от яркого солнечного света. А когда он стал переходить дорогу, Нэнси помахала ему рукой.

– Мисс Хантер, – сказал Уилл с таким выражением на лице, будто от одного ее вида испытал облегчение.

– Думаю, после всего случившегося вам лучше звать меня просто Нэнси, – с улыбкой ответила на это она.

– Спасибо, Нэнси. Как же я рад вас видеть.

– Значит, обвинение вам предъявлять не стали?

Он покачал головой.

– Как я уже говорил, моей вины в этом нет. Мы можем куда-нибудь пойти поговорить? Но так, чтобы я мог привести себя там в порядок? Пока не соберусь с силами, я даже думать не хочу возвращаться домой.

Он посмотрел на Джонатана и добавил:

– Но только говорить мы будем, естественно, не под запись.

Нэнси и Джонатан заинтригованно переглянулись.

– Само собой разумеется, – быстро сказала она и, желая объяснить присутствие друга, добавила: – Сама я машину не вожу, а вот у Джонатана она есть.

– Мы просто хотим помочь выяснить, кто на самом деле это совершил, – вставил слово журналист.

Уилл кивнул ему:

– Тогда все в порядке.

– Можно поехать ко мне домой, – предложила Нэнси.

По сравнению с тем, каким она видела его раньше, Уилл выглядел хуже некуда. Нэнси подумалось, что пара дней в полицейском участке сотворят такое с кем угодно.

– К тому же вы, вероятно, проголодались. Ну так что, едем?

– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, – вежливо ответил Уилл.

Они сели в машину и покатили обратно в Дэдли-Энд.

Несколько минут прошли в полной тишине, однако потом Нэнси не выдержала, повернулась на сиденье и посмотрела на Уилла. Он глядел в окно – бледный, уставший, небритый и какой-то потерянный.

– Туго пришлось, Уилл? Вы в порядке?

– Хоть я и ни в чем не виновен, мне все равно было очень страшно. В голове без конца вертелась одна и та же мысль – а что, если они мне не поверят? Однако Эдвардс – парень не промах: заставил их проверить мое алиби, а когда они во всем убедились, потребовал меня отпустить. У меня не было ни времени это сделать, ни мотива, хотя полиции на это, похоже, глубоко наплевать. Они все донимали меня вопросами по поводу той чертовой ссоры в пабе. Насколько я понимаю, просто хватались за соломинку.

– У вас с самого начала было алиби? – в замешательстве спросила Нэнси.

Почему же он раньше ничего не сказал? Девушка прекрасно помнила, как на вечеринке он оставил ее одну; полиция, вероятно, решила, что у него было время подняться к Люси на второй этаж.

– Я ничего не говорил, не желая посвящать в мою жизнь семью. Честно говоря, даже не думал, что до этого дойдет. Мне и в мыслях трудно допустить, чтобы близкие об этом узнали. И именно поэтому, Нэнси, я решил повидаться с вами. В надежде, что вы поможете мне поговорить с Гарри и убедить его в моей непричастности ко всему этому.

– Ну конечно, с радостью сделаю все, что смогу! – согласилась она. – Но что такого вы хотели утаить от близких?

Они подъехали к коттеджу, вышли из машины, Нэнси открыла дверь и впустила их в дом. Потом показала Уиллу ванную, дала полотенце, бритву, новую зубную щетку и футболку Джонатана, которую он оставил, когда в последний раз остался у них ночевать, слишком перебрав джина с тоником, чтобы ехать домой. Пригласив его позднее присоединиться к ним в кухне, она налила им всем по чашке чая и начала готовить Уиллу тосты и омлет.

– Послушай, если у него есть алиби, то нам опять придется начинать с нуля, – сказал Джонатан, усаживаясь за стол со своим чаем.

– Он может знать больше, чем рассказал нам в прошлый раз.

– Будем надеяться.

Несколько минут спустя Уилл вошел в кухню, выглядел он теперь гораздо лучше. Нэнси поставила перед ним тарелку с едой и чашку чая.

– Даже не знаю, как вас за все благодарить, – сказал он, уплетая за обе щеки. – Мне просто нужно время, чтобы подготовиться к встрече с семьей.

– Но почему, Уилл? – спросила Нэнси.

К этому времени она уже немного познакомилась с Ротами, знала, что с ними порой бывает ой как нелегко, но ведь то, что Уиллу не предъявили обвинения, было просто здорово!

Он сделал большой глоток чая.

– Я знаю, в эту пору и в нашей просвещенной стране многие не считают это чем-то зазорным, таким, что нужно скрывать от других. Мне и самому не хотелось бы ни от кого таиться, однако… моя семья… да что я говорю, ведь вы, Нэнси, и сами их уже немного знаете. Больше всего этому не обрадуется дед. Потому я и молчал… И вот что вышло.

Он нервно пригладил волосы и посмотрел на Джонатана.

– Я готов рассказать вам правду, но при условии, что вы не станете ничего писать в вашей газете. Это сугубо… личное.

– Даю вам слово, – пообещал Джонатан, – публикуя новость о вашем освобождении, мы просто скажем, что вы подтвердили полиции свое алиби.

Уилл кивнул и повернулся к Нэнси.

– Оставив вас на вечеринке одну – в тот самый момент, когда, по мнению полиции, мне пришло в голову убить Люси, – я кое с кем встретился. С человеком, который мне очень и очень дорог.

В этот момент Уилл казался таким ранимым, от того непринужденного шарма, которым он лучился, когда Нэнси впервые увидела его на вечеринке, не осталось и следа.

– Моего бойфренда.

– О-о-о… – только и смогла сказать Нэнси, переваривая услышанное. – Значит, ваши близкие ничего не знают?

– Только Гарри. Он видел нас с Рупертом однажды в Лондоне, перед отъездом на работу во Францию. Полагаю, наши с ним отношения испортились в том числе из-за этого. Он расстроился, что я ему ничего не сказал, не посвятил его в свою тайну. А я действительно вел себя как трус. Самый последний. В то время как надо было забраться на крышу и вопить об этом во всю глотку. Бедный Руперт, я долгими годами скрываю его от близких, а он все терпит и терпит.

Уилл покачал головой.

– Я такой слабак… Но теперь хочу все исправить.

– Так значит, полиция говорила с FynepTOM? – спросил его Джонатан.

– Да, и он подтвердил, что мы были в подсобке. Да-да, очень по-светски, знаю, – произнес он с исказившимся гримасой лицом. – Но это была единственная комната, куда во время вечеринки никто бы не зашел, и я это знал. Поскольку мы с ним вместе работали,