Скарлетт смотрит на воду. Закат размазан по небу позади нее. Брызги мандарина и персика смешались с золотистым светом. Ее профиль такой же потрясающий, как и все остальное в ней.

Вздыхая, я откидываюсь назад.

— Не бери в голову. Я…

— Я чувствую, что мне нужно заслужить это, — она поворачивается ко мне, ее карие глаза кажутся сегодня скорее зелеными, чем карими. — Всю мою жизнь мне все преподносили на блюдечке. Да, я работала, но я бы получила это, несмотря ни на что. Гарвард не собирался отвергать мои документы, я же Эллсворт. Подача заявления была обычной формальностью. Я увидела, что «Хай» продается, и... не знаю. Я знала, что смогу все изменить. Даже сейчас, когда все идет хорошо, я не могу полностью позволить себе доверить журнал ещё кому-то. Чем усерднее я работаю, тем больше чувствую, что заслуживаю успеха. Все было решено: я просто использовала деньги и связи, чтобы снова сделать журнал прибыльным. С «Руж»... это… это мое. От начала и до конца. Я хочу, чтобы одежда, которую я создаю, заставляла женщин чувствовать себя сильными. Я хочу, чтобы она создавалась в городах, где людям нужна работа, в здании, где люди взволнованы и гордятся тем, что там работают. Я хочу чувствовать, что я сделала что-то важное, и что я сделала это сама. Когда я делаю пожертвования на благотворительность, я просто подписываю чек. Я не лечу детей и не летаю на самолете с вещами. Но я разбираюсь в одежде. Я могу создать одежду, которую кто-то наденет, когда получит работу своей мечты. Или на первое свидании с человеком, за которого она собираются выйти замуж. Или... — она замолкает и отводит взгляд, щеки краснеют. — Это глупо, я знаю.

— Вовсе нет, — это все, что я говорю, пока она не встречается со мной взглядом. —Это не глупо, Роза, — я поднимаю свой бокал и наклоняю его в ее сторону. — За «Руж».

— За «Руж», — вторит она, постукивая своим бокалом по моему.

Мы поддерживаем зрительный контакт, пока оба пьем, и это кажется более интимным, чем секс.

— Ройс Рэймонд хочет, чтобы я возглавил его продюсерскую компанию, — едва заметный подъем ее бровей — единственный признак того, что она меня услышала. — Он сделал предложение на нашей свадьбе. Сказал, что я должен создать свое собственное наследие. Я не думаю, что соглашусь на это. Но… как вариант.

Скарлетт осушает свой бокал и снова наполняет его.

— Вариант в Лос-Анджелесе?

— Я бы не рассматривал это, если бы это было в Лос-Анджелесе.

— Почему бы и нет? Там тепло. Солнечно. Ты мог бы заняться серфингом.

Я ухмыляюсь.

— Я не умею серфить.

— Ты мог бы научиться.

Каким-то образом Скарлетт всегда умудряется сказать то, чего я меньше всего ожидаю.

— Ты хочешь переехать в Лос-Анджелес?

Она усмехается.

— Конечно, нет. Нью-Йорк — это наш дом. Я бы никогда не переехала в Калифорнию.

— Как я уже сказал, я бы не рассматривал это, если бы мне пришлось переехать в Лос-Анджелес.

Это признание на минуту останется между нами.

— Ты ничего не знаешь о киноиндустрии.

— Откуда ты знаешь? — возражаю я.

— Ты читаешь или смотришь бейсбол, когда у тебя есть свободное время.

Она права; я даже не могу вспомнить название последнего фильма, который посмотрел. Я удивлен, что она это заметила.

— Я сказал то же самое, — признаю я. — Он сказал, что у него есть люди, которые этим занимаются. Он хочет заполучить меня за мое деловое чутье, — я опускаю немного о свое моральном образе.

Скарлетт кивает, как будто в этом ответе есть смысл.

— Никакой шутки насчет того, что у меня его нет? — поддразниваю я.

— Я видела отчеты департамента. Я знаю, что ты профессионал.

— Зачем ты смотрела отчеты? — каким образом? Это не публичные записи.

— Мне было любопытно. И я Кенсингтон.

— Что это значит?

— Тебе интересно, как я получила доступ, — она откусывает кусочек своей пасты. Жует. — Вот как.

— О, — это мой блестящий ответ.

Она не проявила никакого интереса к «Кенсингтон Кансалдид», но она права. После нашей свадьбы она получила значительную долю в компании. Более чем достаточно, чтобы получить доступ к отчетам компании или ко всему остальному, что она может запросить.

— Не думаю, что тебе следует принимать его, — продолжает она.

— Принимать что?

Она закатывает глаза.

— Предложение Ройса.

— Неужели? Я думал, ты захочешь, чтобы я это сделал.

Ее глаза сужаются.

— Почему?

— Из-за всего, что ты мне только что сказала. О том, как зарабатывать на своих собственных достижениях. Не быть прихвостней отца.

— Я не это имела в виду, Крю.

— Да, ты именно это и имела ввиду.

— Нет. Я хотела причинить тебе боль и не знала, как еще это сделать. «Кенсингтон Кансалдид» принадлежит тебе по праву рождения. Наследие твоей семьи. Ты это заслужил. Любой другой уничтожил бы его.

Я обрабатываю ее слова.

— А как насчет «Эллсворт Энтерпрайзиз»? Я мог бы сказать тебе то же самое. Ты единственная наследница.

Она пожимает плечами.

— Думаю, мы разберемся с этим, когда придет время.

— Мы?

Ее щеки окрашиваются румянцем.

— Если есть «мы», то да.

— У меня не было сегодня встречи, — я выпаливаю признание без прелюдии, без дальнейших объяснений.

Она изучает меня.

— Куда ты ходил?

— Я читал в кафе в течение трех часов.

— Почему?

Я знаю, что она не спрашивает, почему я читал.

— Я хотел привести тебя сюда.

— Теперь я Кенсингтон.

Я моргаю от очередного стремительного поворота в разговоре.

— Да, я знаю. Я был на свадьбе, помнишь?

Она не улыбается этой дурацкой шутке.

— Если «Руж» потерпит неудачу, если я потерплю неудачу, твоя фамилия будет связана с этим. Вот почему я так расстроилась в Париже. Я не хочу, чтобы ты разочаровался во мне.

Я так ошеломлен, что не могу говорить. Такое чувство, что я слышу эти слова через аэродинамическую трубу: «Я не хочу, чтобы ты разочаровывался во мне.». Издалека донесся крик.

— Скар… — я прочищаю горло. Один раз. Дважды. — Скарлетт, как ты могла подумать? Я никогда не разочаруюсь в тебе. Клянусь. Ты можешь кого-нибудь убить, и я закопаю тело, не задавая