ли? Двадцать тысяч долларов? — Адвокат пролистал документы в кожаной папке. — Можете пояснить суть жалобы?

— У меня было смещение позвонков из-за того, что я круглые сутки сидел во внедорожнике. Эти модели создают для манекенов на краш-тестах, а не для живых людей при исполнении обязанностей.

Я закрыла глаза. «Было бы неплохо, — подумала я, — если бы хоть один из моих клиентов говорил со мной начистоту».

— Перейдем к Уиллоу, — продолжил Гай. — Сколько часов в день вы проводите с ней?

— Может быть, двенадцать.

— А из этих двенадцати сколько она спит?

— Не знаю, если ночь спокойная, то восемь.

— А если неспокойная, сколько раз вы к ней встаете?

— По-разному, — сказал Шон. — Раз или два.

— Значит, время, когда вы с ней и не пытаетесь уложить ее обратно спать, составляет примерно четыре-пять часов в день?

— Похоже на то.

— Чем вы занимаетесь с Уиллоу в это время?

— Играем в «Нинтендо». Она может побить меня в «Супермарио». И мы играем в карты… — Он немного смутился. — Она отлично играет в пятикарточный стад.

— Какое ее любимое телевизионное шоу? — спросил Гай.

— «Лиззи Магуайер», на этой неделе.

— Любимый цвет?

— Фуксия.

— Какую музыку она слушает?

— «Ханна Монтана» и «Джонс бразерс».

Я вспомнила, как мы с мамой сидели на диване и смотрели «Шоу Косби». Сделали целую миску попкорна в микроволновке и всю ее съели. Все изменилось и уже не было прежним, после того как Кешиа Найт Пуллиам постарела и ее заменили на Рейвен-Симон. Если бы меня растила биологическая мать, было бы мое детство окрашено в другие тона? Может, мы бы пристрастились к мыльным операм, документальным фильмам Пи-би-эс, «Династии»?

— Я слышал, что Уиллоу теперь ходит в детский сад.

— Да, пошла два месяца назад, — ответил Шон.

— Уиллоу нравится в саду?

— Иногда тяжело, но могу сказать, что ей нравится.

— Никто не отрицает, что Уиллоу — ребенок с ограниченными возможностями, — сказал Гай, — но эти ограничения не мешают ей получать положительный опыт в обучении, так ведь?

— Нет.

— И они не мешают ей радостно проводить время с семьей?

— Совершенно верно.

— Вы можете сказать, будучи отцом Уиллоу, что постарались на славу, чтобы обеспечить ей хорошую обеспеченную жизнь?

«О нет», — подумала я.

Шон чуть выпрямился, горделиво расправил плечи:

— Черт побери, так и есть!

— Тогда почему, — сказал Гай, переходя к смертельному броску, — вы утверждаете, что не желали ее рождения?

Слова пронзили Шона, как пуля. Он дернулся вперед, уперев ладони в столешницу:

— Не надо говорить за меня. Я такого не говорил.

— На самом деле говорили. — Гай взял копию иска из папки и передал ее Шону по столешнице. — Вот здесь.

— Нет.

Шон стиснул челюсть.

— Ваша подпись под этим документом говорит правду, лейтенант.

— Эй, слушайте, я люблю свою дочь.

— Вы ее любите, — повторил Гай. — И поэтому считаете, что лучше было бы ей умереть?

Шон дотянулся до иска и смял его в руке:

— Я не буду этого делать. Я этого не хочу. Никогда не хотел.

— Шон… — Шарлотта встала и взяла его за руку, но он вырвался.

— Как ты можешь говорить, что это не навредит Уиллоу?! — возмутился он; слова застревали у него в горле.

— Она знает, что это всего лишь слова, Шон, слова, которые ничего не значат. Она знает, что мы любим ее. Она знает, что мы тут по этой причине.

— Знаешь что, Шарлотта, и это тоже просто слова. — Шон широким шагом вылетел из конференц-зала.

Шарлотта посмотрела ему вслед, потом взглянула на меня:

— Я… Мне нужно уйти.

Я поднялась, не зная, стоит ли мне выйти за ней или остаться и попробовать уладить вопрос с Гаем Букером. Пайпер Риис покрылась красными пятнами, уставившись в пол. Шарлотта застучала по коридору на низких каблуках, которые звучали, словно выстрелы.

— Марин, — сказал Гай, откинувшись на спинку стула, — вы ведь не думаете, что у вас жизнеспособный иск?

Между лопатками у меня скатилась капелька пота.

— Вот что я знаю, — сказала я с большей уверенностью, чем было на самом деле. — Вы только что видели, как эта болезнь разрывает их семью на части. Думаю, и жюри присяжных это заметит.

Я собрала записи в портфель и вышла в коридор с гордо поднятой головой, будто верила в то, что сказала. И только оставшись наедине с собой в лифте, я закрыла глаза и призналась, что Гай Букер прав.

У меня зазвонил телефон.

— Проклятье! — буркнула я, потирая глаза и роясь в сумочке.

Мне не сильно и хотелось находить его: звонила либо Шарлотта, извиняясь, что стала моим самым главным фиаско за всю карьеру, или Роберт Рамирес, который увольнял меня, потому что плохие новости разлетаются со скоростью света. Но на экране не отобразился номер, звонили с неизвестного. Я прокашлялась:

— Алло?

— Это Марин Гейтс?

— Слушаю.

Двери лифта разъехались в стороны. У противоположной стены холла я увидела Шарлотту, которая уговаривала Шона, но тот качал головой.

На мгновение я забыла, что отвечаю по телефону.

— Это Мейси Донован, — сказал тонкий голос. — Я служащая…

— Я знаю, кто вы, — поспешила ответить я.

— Мисс Гейтс, у меня есть нынешний адрес вашей биологической матери.

Амелия

Я ждала, когда бомба взорвется. Самое лучшее в этом дурацком иске было то, что он совпал с началом школы, когда все решали, кто с кем, а не интересовались какой-то юридической баталией, поэтому новости не распространялись по коридорам, как электричество по проводам. Мы учились уже два месяца, пытаясь пережить занятия, которые вели скучные люди, где обсуждались скучные темы; сидели над тестами NECAP, и каждый день, когда звенел звонок, я удивлялась тому, что получила очередную отсрочку.

Не стоит и упоминать, что мы с Эммой теперь не общались. В первый день в школе, когда мы шли в спортивный зал, я отвела ее в сторону:

— Я не знаю, что делают мои родители. Я всегда говорила, что они инопланетяне, и это лишь доказательство.

Раньше Эмма просто посмеялась бы, но теперь она покачала головой:

— Да, Амелия, очень смешно. Напомни мне пошутить, когда тебя подставит тот, кому ты доверяла.

После этого я стеснялась ей что-то говорить. Расскажи я, что я на ее стороне и что считала иск моих родителей против ее матери нелепым, с чего бы ей поверить мне? На месте Эммы я бы решила, что я выведываю информацию и все, что я скажу, может быть использовано против меня. Она не говорила другим, что между нами случилось, иначе поставила бы себя в неловкую ситуацию. Наверное, просто сказала, что мы сильно поссорились. И