– Что это значит?

– А, сразу видно, что вы не моряк, господин следователь. Знаете, когда дует «трамонтана», на волнах появляются особые барашки. У дамы, которая вошла первой, волосы были уложены как раз такими барашками.

– А вторая?

– Вторая пришла гораздо позже. У нее была прическа «бона-ца»… Ох, да вы и этого не знаете. «Бонаца» – это «спокойное море».

– Господин капитан, а не заметили вы случайно и каких-нибудь мужчин, входивших на виллу в это время?

– Дорогой мой господин следователь, я на мужчин вообще не обращаю внимания, и они могут мимо меня входить, выходить, проходить сколько им заблагорассудится, для меня они словно не существуют. Мои глаза видят только женщин. Кроме того, с полицией никогда не следует говорить о мужчинах. Такое потом приходится долго расхлебывать… Впрочем, те двое тоже вошли порознь.

– И это все?

– Больше ни слова. Надеюсь, вы не откажетесь еще от одного стаканчика кубинского рома?

Уходил я в недоумении. Получается, что Эрланген говорил правду: на вилле появился и свидетель убийства, которого позже никто не мог найти. Свидетель, которого, по словам Эрлангена, зовут Эрвин.

Кто такой этот Эрвин? Может быть, сам того не подозревая, я его знаю?

В ходе одного из следственных действий, связанных с расследованием убийства Исайи Круза, господин Ишигуми, которого называют «улыбка ценой в пятьдесят долларов», сообщил мне, что непосредственно после убийства некая женщина поднялась в лифте на четвертый этаж того здания на ипподроме, где оно произошло. Проникнуть на этаж, где находился рабочий кабинет Исайи Круза, управляющего букмекерской конторой, можно было только с помощью особого ключа, который имелся, судя по всему, только у него самого.

Что это за женщина «в красной блузке и джинсах», как описал ее господин Ишигуми, так и не установлено. Зачем она приходила? Встретилась ли с убийцей? Знала ли о подготовке убийства и о том, что оно уже совершено? Хотела ли убедиться в том, что Круз действительно убит? Откуда у нее взялся ключ? Была ли это госпожа Ора, жена Исайи Круза? Не был ли убийца ею нанят? А если это так, то не было ли убийство совершено из ревности или из мести? И наконец, не исключено, что господин Ишигуми узнал ее, но теперь по каким-то причинам не хочет этого открыть.

Представьте себе красивую женщину.

Удвойте ее красоту.

Утройте ее.

Потом возведите в квадрат.

И забудьте ее.

Это Лемпицка.

Все-таки все это дело с торговлей будущим и торговлей снами как-то не вписывается в рамки закона. Однако у господина астролога Александра Клозевица все документы в порядке, налоги он платит аккуратно, деятельность его совершенно легальна, и предъявить ему было абсолютно нечего, кроме (как мы, полицейские, говорим) «обвинения в том, что он плевал в общественном месте». Это и было сделано. Если бы его покупатели заявили, что он обманул их, все развивалось бы по-другому. А так остается один большой вопросительный знак, который я и изображаю в этой тетради зелеными чернилами, утешая себя мыслью, что путь к цели часто ведет через ошибки.

У одного специалиста по славянским языкам и литературам я поинтересовался стихами Пушкина, которые снились покойному Дистели. Среди произведений этого поэта действительно есть такие стихи. Однако в той версии сна, которую записал для нас Клозевиц, Дистели они снились не на русском, а на каком-то другом языке, поэтому они выглядят как переведенные или прослушанные наподобие нескольких музыкальных тактов. Этот специалист по славянским языкам поделился со мной одним удивившим его наблюдением. Три фрагмента сна, в которых Пушкин садится в карету и едет домой, соответствуют строфам из стихотворения Пушкина, которое называется «Телега жизни». Словно персонажи поэзии Пушкина, покинув свои места, уселись каждый в повозку с кучером и отправились навстречу своей смерти во сне Дистели.

Интересно, что великий босс криминального мира сэр Уинстон, он же мужчина с сигарой, который всегда заранее знает, кто и когда в городе будет убит, понятия не имел об убийствах на вилле Эрлангена. Несмотря на то что мы постоянно следим за ним, нам не удалось обнаружить даже намека на какую-нибудь связь между сэром Уинстоном и убийцей, одним из участников той перестрелки, а это, как установил суд, госпожа Лемпицка и господин Эрланген. Здесь не осталось никаких отпечатков пальцев мужчины с сигарой. Тех самых, без ногтей.

«Наши мысли – это только материал, из которого мы строим вокруг себя дом, который должен защитить и оградить нас от мира. Беда только в том, что мысли к этому не приспособлены, они мягки и гибки, они созданы не для этого. Чему они служат, мы еще не открыли…» (Лемпицка, в одной из бесед со своим гуру Зденикином).

Когда я спросил Зденикина, что он думает о Лемпицкой, он сказал мне:

– В иные моменты она могла видеть вокруг себя все так же, как этот мир видят ангелы.

– ?

– Словно у нее один глаз был глубже другого. В одном она носила день, в другом – ночь, левую сторону видела как правую, а правую как правую и всегда принимала во внимание соотношения: сколько на Земле воды по сравнению с сушей (3:1), сколько воды в ней самой по сравнению со всем ее прекрасным телом (3:1) и сколько есть Неба по сравнению с сушей звезд – и здесь всегда имея в виду то же самое соотношение 3:1. Короче говоря, она выглядела как некто, у кого давно перестали расти ногти.

В отчете Александра Клозевица о сновидениях я заметил, что один из персонажей этих снов постоянно перебирается из одного сна в другой, возникает там и действует и в одном, и в другом сне – и во сне госпожи Лемпицкой, и во сне господина Дистели. Речь идет о женщине-демоне из сна о смерти Пушкина, ясновельможной пани Марине Мнишек-Сандомирской, которая предрекает и Пушкину, и Дистели, что тот и другой умрут от живота. Переселившись в сон Лемпицкой, она предсказала смерть мальчику из сна, в которого превращалась Лемпицка, когда засыпала. Причем предсказала она ему двойную, андрогинную смерть, которая полностью реализовалась в жизни. Она сказала Цикинджалу, мальчику из сна Лемпицкой, в то время, когда он был уже взрослым мужчиной, следующее: «…погибнешь от огнестрельного оружия два раза, но один раз во сне, причем мужчиной, а второй раз наяву, женщиной!»

И это пророчество ясновельможной пани Сандомирской воплотилось в жизнь буквально. Майор Цикинджал во сне Лемпицкой погибает где-то на поле брани, но у него не одна, а две могилы. Обе могилы находятся во сне Лемпицкой. В то время как во второй могиле похоронен убитый Цикинджал, первая остается пустой, словно она ждет той смерти Лемпицкой, о которой пророчество говорит, что она произойдет наяву и будет женской, то есть смертью от руки Эрлангена.