– Гнилой шварх!

От последних мыслей, что друзей могут продать в рабство, мне стало как-то совсем не по себе. А ведь единственный член нашего экипажа, который остался на свободе, – Томас, – уверен, что всю операцию по выяснению заказчика траскского коня для этого швархова коммуникатора поддерживает Космический Флот. То есть, скорее всего, Томас вот-вот преспокойненько улетит на нашем «Спэйс-Иксе» на свою Тортугу, в полной уверенности, что из лап наёмников нас вызволит Космический Флот.

– Шва-а-а-рх! – простонал я, наверное, в тысячный раз, сидя на откидной койке и уткнувшись локтями в колени.

А это ведь во всём виноват я! Можно было бы отказаться от аэрогонок тогда, когда Рэй просил меня это сделать. Тогда не было бы этого «Спэйс-Икса» и всего остального. Можно было бы настоять на своём, пояснить, что Томас меня неправильно понял, и не брать его с собой в полёт. Можно было, в конце концов, лучше учиться у Шантара построению маршрутов, и выяснить, как защищаются корабли от таких вот внезапных нападений пиратов из засады сразу по вылету из кротовой норы.

От грустных мыслей и самобичевания меня отвлёк настойчивый зуд в щиколотке.

– Тикки, отвали, не до тебя сейчас, – сказал я на автомате, и не больно ткнул ящера кроссовкой под попу.

Я часто так делал, когда леграсс хотел, чтобы я с ним поиграл, а мои руки в этот момент были заняты штурвалом. Тикки обычно демонстративно на меня обижался, громко фыркал, но уже через час или полтора, я обнаруживал его спящим на моём плече.

– О, Тикки! Как ты здесь оказался? – только спустя минуту или две до меня вдруг дошло, что мой любимый питомец оказался в боксе вместе со мной, а ведь Тикки пропал ещё до того, как варшни вступили на «Спэйс-Икс».

Хамелеон радостно завращал глазищами, прыгнул на стену, приняв её светло-бежевый цвет, добрался до вентиляционной шахты, а затем вновь спустился на пол.

– Ух ты! Да ты через вентиляцию сюда попал? Да? Какой ты у меня всё-таки сообразительный, – похвалил я ящера. – Хочешь кушать? – предложил ему свой контейнер с едой.

Тикки, удивительное дело, впервые на моей памяти отказался от еды. Вместо этого он вновь завращал своими глазницами и указал хвостом на дверь, мол, хватит здесь прохлаждаться, давай уже, пойдём отсюда.

– Да я бы и рад, – горестно вздохнул я, – но дверь заперта.

Для наглядности я даже встал и подергал ручку двери вбок, как если бы хотел её открыть. Но чуда не произошло, дверь упрямо оставалась стоять на месте. Тикки какое-то время следил за моими махинациями, затем громко фыркнул и… скрылся в вентиляции.

– Эх, а я-то думал, что ты меня любишь, – произнёс я вслед ящеру.

Было немного обидно, что Тикки решил свалить из моего бокса. С другой стороны, винить его в этом я не мог, так как была бы моя воля, сам бы отсюда свалил. Но долго думать о том, чем заняться в четырёх стенах, мне не пришлось. Буквально спустя пять минут вновь нарисовался мой проворный ящер, только на этот раз в своей пасти, усеянной мелкими зубиками, он нёс… пластиковую карту!

– Магнитный ключ! – не веря своим глазам, вскликнул я, забирая карту с чипом из пасти ящера.

Прямо около замка двери с обеих сторон – внутренней и наружной – располагался дисплей для блокировки двери. Изначально проектировщики корабля считали, что запереться в боксе можно как снаружи, так и изнутри, главное, чтобы был соответствующий ключ. Варшни воспользовались нехитрой архитектурой «Сокола», сделав из боксов подобие тюремных камер.

– Тикки, я тебя люблю! – подхватил я ящера на руки. – С меня плитка шоколада!

Уже когда я приблизился к дисплею, чтобы разблокировать дверь, я вновь почувствовал несильный укус в кисть.

– А теперь что не так? – спросил я, глядя то на разумное земноводное, то на ключ в своей руке.

Тикки тяжело вздохнул, заворчал и попытался мне что-то объяснить размахиванием своего хвоста.

– О, да там же могут охранники оказаться! – вдруг осенило меня, и я хлопнул себя рукой по лбу.

М-да, беглец из меня тот ещё получается. Даже ящер соображает лучше меня. Стыдно-то ка-а-ак… Хорошо хоть свидетелей моего позора здесь нет.

– Что же делать с варшнями, которых я встречу по пути? – сам себе я задал вопрос.

На этот раз Тикки закатил глаза и пополз по моей правой ноге. Тут я сообразил, что пираты меня заперли в боксе в том самом рабочем комбинезоне, заляпанном машинным маслом. Видимо, не ожидая, что я могу носить при себе какое-то оружие, и не желая пачкаться, они даже не стали меня тщательно проверять на предмет посторонних вещей. Это-то и сыграло мне на руку. Я молниеносно сбросил с себя рабочий комбинезон, оставшись в родных штанах и рубахе, достал из кармана баллончик с якобы мужским одеколоном.

– Ну, теперь я, кажется, готов, – не то утвердительно, не то вопросительно обратился я к Тикки.

Но ящер вновь покачал головой и направился к моей кровати. Он захватил зубами простынь и попытался вытащить её из-под одеяла, но в виду его маленького тельца, у него эта затея не увенчалась успехом. Ещё минут пятнадцать у меня ушло на то, чтобы сообразить, чего от меня добивался Тикки. А добивался он следующего: он хотел, чтобы я взял простынь и порвал её на много длинных полос. На это я потратил ещё добрых полчаса. Если кто-то считает, что это легко, пусть попробует сам, не имея клыков, шипов и рогов порвать обшитую со всех сторон ткань на полосы одинаковой ширины. Ладно, с одинаковой шириной я, конечно, перегнул палку. Когда я, наконец, выполнил всё, что хотел Тикки, ящер разрешил мне размагнитить дверной замок.

Послышался тихий «пилик», который в этот момент казался мне громче любой воющей сирены, и дверь бесшумно откатилась в сторону. Я, оглядываясь по сторонам, с парализатором на изготовке вышел из тюремной камеры.

– Ну, Тикки, веди, – шепнул я ящерице, и мы двинулись в путь.

Хамелеон двигался по полу, метра на два или три впереди меня и полностью сливаясь с пластиковым покрытием. Если бы я не знал, что впереди меня находится ящер, то точно его бы не заметил.

Сюрприз в виде удивлённого варшня ожидал нас уже за первым же поворотом. Тут, наверное, сработала моя реакция пилота, и прежде, чем варшень успел загоготать и поднять тревогу, я пшикнул ему парализатором прямо в лицо. Пернатый гуманоид застыл передо мной, широко выпучив глаза и смешно раззявив рот. Недолго думая, я опрокинул его на пол, связал одной из оторванных от простыни лент его руки за спиной. Подумал ещё немного и затолкал ему в рот в качестве кляпа вторую ленту. Именно в тот момент, когда я фиксировал на несчастном варшне его импровизированный кляп, гуманоид очнулся. По его глазам, метавшим молнии ярости, я понял, что варшень совершенно не доволен сложившимися обстоятельствами. Одновременно с его брыканиями подо мной смешно зашевелился и вздыбился хохолок из розоватых перьев на макушке пирата. Я только сейчас обратил внимание, что если все тело варшня покрывали пёрышки от светло-жёлтого то буро-алого оттенков, то только в хохолке они имели нежно-розовый оттенок. «А Даяне пойдёт», – мелькнула у меня в голове злорадная мысль.