Но Зевс?

Его репутация не выдумана. Даже если то, что он женоубийца, просто слух, то оего манере расправляться сврагами этого не скажешь. Он держит Олимп железной хваткой не благодаря тому, что добр, заботлив ичурается грубых угроз. Люди повинуются, потому что боятся его. Потому что он дал им повод бояться.

Должно быть, Психея замечает страх на моем лице, потому как наклоняется иговорит, понизив голос:

–Ясерьезно, Персефона. Снами все хорошо, все под контролем. Не вздумай возвращаться из-за нас.

Чувство вины, окотором ястаралась не думать вминувшие дни, грозит вцепиться мне вгорло. Ябыла так сосредоточена на своем плане, на конечной цели, что даже не задумалась отом, что, возможно, расплачиваться за все придется моим сестрам.

–Яхудшая сестра на свете.

–Нет,– она мотает головой.– Вовсе нет. Ты хочешь выбраться идолжна это сделать. Мы втроем сможем уехать, если захотим.

Мне от этого легче не становится. Напротив, может стать только хуже.

–Находясь вэтом небоскребе, среди этих людей… ячувствую, будто иду ко дну.

–Язнаю.– Ее темные глаза полны сочувствия.– Ты не обязана передо мной оправдываться.

–Но мой эгоизм…

–Перестань.– Вголосе сестры появляется резкость.– Если хочешь кого-то винить, вини мать. Вини Зевса. Черт, вини любого из Тринадцати или всех их сразу, если хочешь. Мы не выбирали такую жизнь. Мы просто пытаемся все это пережить. Для нас четверых это выглядит по-разному. Не извиняйся передо мной итем более не называй себя эгоисткой.

Горло горит, но яотказываюсь настолько предаваться жалости ксамой себе, чтобы расплакаться. Стараюсь улыбнуться.

–Аты умна для младшей сестры.

–Уменя две потрясающие старшие сестры, укоторых можно многому научиться.– Она смотрит всторону.– Мне пора. Звони, если что-то понадобится, но не смей менять из-за нас планы.

Вее голосе столько ярости, что яне смогу ослушаться. Заставляю себя кивнуть.

–Не буду. Обещаю.

–Хорошо. Береги себя. Люблю тебя.

–Ятоже тебя люблю.

Иона отключается, оставив меня смотреть впустой камин игадать, не совершила ли ячудовищную ошибку.

Ктому времени, как язаканчиваю дела, скоторыми нужно было сегодня разобраться, ииду искать Персефону, на небе уже сгущаются сумерки. Наша территория подготовлена кгрядущим событиям, насколько это возможно. Яприказал своим людям распространить информацию, что могут быть перебои споставками, испланировать все соответствующим образом. Мои шпионы вверхнем городе вполной боевой готовности ивлюбой момент переберутся обратно через реку вбезопасное место. Все наблюдают иждут дальнейших шагов Зевса иДеметры.

Яустал. Чертовски устал. Дошел до такого изнеможения, которое скаждым шагом тянет вниз.

Даже не осознаю, скаким нетерпением жду встречи сПерсефоной, пока не захожу вмаленькую библиотеку ине застаю ее там устроившейся на диване. Она читает, надев ярко-голубое платье, одно из присланных Джульеттой. Вкамине потрескивает огонь, испокойствие развернувшейся передо мной сцены чуть не сбивает меня сног. На миг япозволяю себе вообразить, что такая картина будет ждать меня вконце каждого дня. Ивместо того, чтобы плестись всвою спальню иводиночестве падать на кровать, ябуду видеть, что эта женщина дожидается меня.

Гоню фантазию прочь. Не могу позволить себе такие желания. Ивообще, исней вчастности. Временно. Все это лишь временно.

Взяв себя вруки, явхожу вкомнату итихо прикрываю за собой дверь. Персефона поднимает взгляд. Замечаю встревоженное выражение ее лица инемедленно кней подхожу.

–Что не так?

–Помимо очевидного?

Ясажусь на диван, не слишком близко ине слишком далеко, давая ей возможность при желании прижаться ко мне, но не вторгаясь вличное пространство. Но едва успеваю усесться, как Персефона забирается ко мне на колени иподтягивает ноги. Яобнимаю ее иупираюсь подбородком вмакушку.

–Что случилось?

–Гермес доставила мне послание от сестер.

Конечно, мне известно об этом. Пусть Гермес иобладает сверхъестественной способностью проскальзывать мимо моих охранников, но даже она не всостоянии полностью скрыться от камер.

–Ты позвонила им, иразговор тебя расстроил.

–Можно итак сказать.– Она слегка расслабляется, прижавшись ко мне.– Просто сижу здесь иизнываю от жалости ксамой себе. Яэгоистичная мерзавка, которая устроила этот бардак, потому что захотела свободы.

Яеще никогда не слышал, чтобы вее голосе звучала такая горечь. Нерешительно глажу ее по спине и,когда она вздыхает, делаю это снова.

–Твою мать никто не заставлял занимать должность Деметры. Она сама стремилась кэтому.

–Язнаю.– Она проводит пальцем по пуговицам на моей рубашке.– Как яисказала, это жалость ксамой себе, что исамо по себе непростительно, но яволнуюсь за сестер ибоюсь, что только усугубила ситуацию тем, что сбежала, ане стала следовать планам матери.

Сам не знаю, что нужно сказать, чтобы ей стало легче. Одно из следствий жизни единственного ребенка всемье, апотом исироты, кроется втом, что мои навыки общения весьма ограничены. Ямогу пугать, угрожать икомандовать, но сутешением знаком плохо. Прижимаю ее сильнее, будто этого достаточно, чтобы вновь собрать ее воедино.

–Если твои сестры хотя бы вполовину такие же способные, как ты, то сними все будет вполном порядке.

Она издает судорожный смешок.

–Думаю, они, наверное, более способные, чем я. По крайней мере, Каллисто иПсихея. Эвридика еще слишком юна. Все эти годы мы оберегали ее, итеперь ягадаю, не совершили ли тем самым ошибку.

–Из-за Орфея.

–Может, он неплохой парень. Но любит себя исвою музыку больше, чем мою сестру. Яникогда сэтим не смирюсь.– Персефона расслабляется, пока говорит, иее покидает оставшееся напряжение. Нужно было просто ее отвлечь. Возможно, яумею утешать не так плохо, как думал. Откладываю эту мысль для дальнейших размышлений, хотя сам себя убеждаю, что это бесполезно. Наше время итак уже истекает. Сколько там осталось до конца зимы. Потом уже не будет иметь никакого значения, что яумею утешать Персефону, если она расстроена. Она уйдет.

Мысль отвлечь ее при помощи секса кажется заманчивой, но не уверен, что сейчас ей нужен именно он.

–Хочешь выбраться отсюда ненадолго?

Она оживляется, истановится очевидно, что ясделал правильный выбор.

Персефона смотрит на меня своими большими карими глазами.

–Серьезно?

–Серьезно.– Яподавляю желание сказать ей, чтобы оделась потеплее. Мы отправимся недалеко, именьше всего мне сейчас хочется давить на нее, она ибез того чувствует себя ранимой. Яснимаю ее сколен идержу за руку, пока она встает.– Идем.