– Жаль, – прошептала Агнесса, думая о своей матери.

Жалеет ли госпожа Амелия Пресци о своей старшей дочери? Не о своих амбициях и величии рода, а о том, что они не разговаривают вот уже… сколько лет? Двенадцать? Пятнадцать?

А ведь мама даже не попыталась понять и принять. Просто выкинула дочь из жизни, когда поняла, что Агнесса поступит по-своему.

Янтарный напиток потихоньку исчезал из бутылки, шоколад же так и остался нетронутым, не считая орешков, которыми лакомился ворон. Наверное, есть ночи, когда не стоит подслащивать воспоминания…

– Я пыталась, – говорила старая ведьма, глядя в огонь. – И когда родилась внучка, надеялась, что… все получится.

– И что? Не получилось? – сердце Агнессы замерло, предчувствуя что-то. Что-то непоправимое.

– Наша маленькая ведьмочка умерла.

– Что?! Но… как? Почему? Что случилось?

– Я так и не смогла понять, что произошло, – Присцилла не вытирала слез. – Она была сильной ведьмой, но молодой и слишком резкой. Не удержала силу под контролем.

– Черный смерч, – вздрогнула Агнесса.

– Я ведь сама учила внучку. Сама…

– Не думаю, что вы в чем-то виноваты.

– Знаю. Это была та же магия.

– Вы хотите сказать…

– Трагедия в Синке, Ирэн, ведьма, что чуть не потеряла сына, и ты – звенья одной цепи. Наведенное колдовство, – кивнула Моран, и Агнесса вдруг поняла, насколько стара хозяйка дома.

Лицо Присциллы стало серым, волосы – белее снега, глаза затянулись мутной пленкой, тело высохло, пальцы скрючились…

– Дочь после этого… Просто обезумела от горя. Она и близко не подпускает меня к внукам.

– У нее есть еще дети?

Старая ведьма кивнула, и больше они не проронили ни слова. Так и просидели молча до самого рассвета. Бутылка опустела, а когда в окна заглянули первые золотые лучи солнца, в дверь постучали.

Присцилла поднялась и отправилась к двери.

– Что тебе, маг? – спросила она у Рихора, застывшего перед дверью с занесенной рукой.

Ведьма щелкнула пальцами – и заместитель лорда Реллера отмер.

– Это незаконно, – нахмурился он. – Вы не имеете права воздействовать на меня магией.

– Над защитой работай лучше, – усмехнулась Присцилла.

– Госпожа Агнесса Пресци у вас?

– Сам знаешь, что у меня. Потому как следишь. Зачем спрашиваешь?

– Ей пакет.

Агнесса, с трудом держась на ногах, добрела до двери и, стараясь держаться ровно и не блестеть на Рихора пьяными глазами, медленно забрала из рук мага пафосный конверт с гербовой печатью.

– Скажите пожалуйста! – проворчала под нос психолог, нервно ломая сургуч.

Женщина пробежалась взглядом по аккуратно выведенным чернилами буквам – и лист выпал из рук.

– Что там? – старая ведьма посмотрела на психолога и тут же перевела взгляд на Рихора: – Что. Там?

– Ничего неприятного, – грустно усмехнулся мужчина. – Приказ о назначении госпожи Пресци на должность главы Центра адаптации. Насколько мне известно, именно этого она и хотела.

– А… лорд Реллер? – выдохнула Агнесса.

– Ввиду того, что преступление против короны раскрыто, нам больше нечего делать в Лидоре. Лорд Реллер отбыл в столицу.

Агнесса очнулась. Посмотрела в окно – сумерки. Вечер? Утро? Непонятно… Сколько прошло времени? Час? День? Сутки? Вся жизнь?

Где она? Ах да…

У Присциллы. Они что-то пили. Голова не болит. Болит сердце. Душа болит…

Она осторожно поднялась. Что-то зашуршало, скатилось с одеяла и упало на пол.

Конверт из плотной, с серебряным тиснением бумаги и печатью из сургуча.

Боль. Боль накрыла с новой силой, безжалостно разливаясь внутри, восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера. Они поругались с Реллером в кафе из-за Керри. Потом летали на метле, пили золотой напиток, а потом пришел Рихор и принес вот это.

Назначение на должность главы Центра адаптации. Пощечина от Реллера. Как будто… Как будто она получила место через его постель.

Гад. Хам. Сноб.

За что? Почему? И… что ей теперь делать?! Как поступить? И…

Слезы подступили к горлу, она откинулась на подушки, натянула одеяло на голову.

Не хочу! Не хочу просыпаться и жить дальше. Это сон. Просто дурной сон. Это не может быть правдой! Надо заснуть и проснуться в другом измерении. В иной реальности. Все это происходит не с ней. Она не может. Не хочет. Не будет в это верить! Нет…

Странно, что она вообще уснула. Не заливалась слезами, не отправилась выяснять отношения – хотя куда бы она пошла? К воротам пустого замка? Поехать в столицу? Догнать, объясниться, помириться, уговорить, послать к черным ведьмам? Сказать, чтобы не смел к ней приближаться? Бросить злополучный конверт в лицо, убить, в конце концов?! Вот взять и придушить собственными руками…

Хорошо, что она не ведьма, иначе потеряла бы контроль над магией. Жаль, что она не ведьма, уже бы сгинула в черном смерче, унесла бы его с собой.

Женщина усмехнулась.

Странно. Жизнь закончилась, а она жива. Хочет пить. Хочет есть. Жить. Дышать. Работать. Вот только… Занимать эту должность она не хочет. Ни за что. Пусть назначает кого-нибудь другого!

Надо встать. Сделать гимнастику. Поблагодарить Присциллу за гостеприимство, потом пойти к себе, принять душ и… Главное, когда выйдет на улицу – не смотреть на балкон дома напротив.

Ничего. Это нормально. Это пройдет. Она справилась, когда ее бросил Керри, справится и сейчас.

Агнесса зло вытерла слезы.

Ну, погоди, лорд Реллер! Ты пожалеешь о том, что сделал! Представила, как на приеме у его величества, куда рано или поздно ее обязательно пригласят за заслуги перед короной, она, прекрасная, холодная, неприступная, элегантная, с прямой спиной и на высоких каблуках, подходит к трону, ловя огненный взгляд лорда Реллера, который…

– Проснулась, девочка? Ха-ха-ха-ха… Сутки проспала. Выглядишь неплохо. Не многие ведьмы так выглядят после двух бутылок «Ведьмина счастья» в одно лицо. Молодец. Хвалю. Старая Присцилла склоняет голову, девочка. Вставай. Завтрак готов. Голод чувствуешь?

– Волчий! – хрипло выдохнула Агнесса, смутно вспоминая подробности вчерашнего вечера после того, как она прочла доставленное Рихором письмо.

Черные ведьмы… В памяти всплыло, как она лезет на чердак, не обращая внимания на попытки хозяйки дома ее остановить, достает две огромные бутылки. Кажется, она открывала пробку зубами. Золотые искорки, пляшущие в полутьме. Мама… Мамочка. Ой-ой-ой…

– Ха-ха-ха… Ничего, ничего, девочка. Старая Присцилла знает, что делать. Вставай.