Фарук: Я питалься тебе эта гаварить.

Яшид: Чертова шлюха!

Телефон Яшида снова подает сигнал. Братья переглядываются.

Фарук: От она?

Яшид: Не знаю, придурок. Еще не смотреть.

Фарук: Ну смотри, придурок.

Яшид свирепо смотрит на брата. Потом открывает сообщение и читает. Швыряет телефон на диван.

Яшид: Чертова шлюха!

Нетрудно догадаться, кто был прототипами некоторых героев сценария, думает Хеннинг. Даже слишком нетрудно.

Ему снова захотелось кофе. Он заказывает чашечку у бармена за стойкой, который уже начал подавать признаки недовольства тем, что Хеннинг выпил всего одну чашку кофе за то долгое время, что провел в кафе. В зале кроме него сидят еще два человека. Они молча едят свои салаты.

Кофе прибывает как раз в тот момент, когда он собирается продолжить чтение.

12.

Павильон — палатка на Экебергшлетте — поздний вечер:

Крупный план ямы. Мона снова прыгает вниз. Мерете засыпает яму землей.

Мерете: Ты с его компьютером сделала все как надо?

Мона: Конечно. Это было несложно. После секса он пошел в душ, и я смогла все устроить.

Мерете: Мы все продумали?

Мона: Я думаю, да. Подожди-ка, дай я выставлю руки наружу.

Мерете: Хорошо.

Мона вытаскивает руки из песка.

Мона: Вот так. Теперь можешь продолжать.

Мерете продолжает закапывать ее в землю. Скоро песок дойдет до подмышек Моны. Мерете откладывает лопату. Переводит дыхание.

Мерете: Хочешь что-нибудь сказать перед тем, как мы начнем?

Мона задумывается. Откашливается.

Мона (торжественным голосом): Все это ради женщин всего мира. А особенно ради женщин Норвегии.

Мерете улыбается. Камера медленно перемещается с лица Мерете на землю за ее спиной. Мы видим лопату. Мы видим сумку, которую привезла с собой Мона. Она открыта. Рядом с ней лежит большой тяжелый камень.

Хенриэтте никогда бы не позволила втянуть себя в такое, думает Хеннинг, отрывая глаза от текста. Она не могла сыграть эту роль, используя собственный сценарий, не могла позволить забить себя до смерти, чтобы донести до общества какие-то политические идеи.

Это просто кино, Хеннинг. Он слышит в голове голос своей матери, помнит, как забирался в ее объятия, когда Деррик[8]разгадывал таинственные преступления пятничными вечерами. Кто-то использовал сценарий Хенриэтте против нее самой. Чтобы поглумиться над ней? Чтобы направить подозрения в определенную сторону?

Он читает дальше.

Текст на черном фоне: «Две недели спустя».

12.

Павильон — допросная в полицейском управлении — утро:

Яшид Икбаль сидит за столом. Двое полицейских сидят напротив него. Полицейские настроены очень серьезно.

Полицейский 1: Что вы сделали после того, как получили текстовые сообщения, Яшид? Вы поехали разобраться с ней?

Яшид не отвечает.

Полицейский 2: Мы знаем, что вы пытались ей позвонить. Еще мы знаем, что тем вечером вы уехали из дома сразу после восьми.

Полицейский 1: Мы нашли следы жесткого секса, Яшид.

Полицейский 2: И у нас ваш компьютер. Вы заходили в ее почтовый ящик и читали ее почту в тот день. Зачем?

Полицейский 1: Мы все понимаем, Яшид. Вы разозлились. Это всем понятно. Она трахалась направо и налево, вы злились и решили преподать ей урок.

Полицейский 2: Вы поможете себе, если поговорите с нами, Яшид. Расскажите, что произошло. Это облегчит вашу совесть.

Яшид молчит.

Полицейский 1: После того как вы получили эсэмэс, вы поехали на площадку, где она снимала кино. Там вы ее изнасиловали и закопали в яму. После чего вы подобрали несколько тяжелых камней и бросали ими в нее, пока она не умерла. Достойное наказание, так ведь? За неверность?

Яшид смотрит на полицейских. Адвокат Яшида наклоняется и шепчет что-то ему на ухо. Яшид склоняется над столом.

Яшид: Я лублу Мону. Я не виноватый.

Полицейские переглядываются и вздыхают.

Текст на черном фоне: «Пять месяцев спустя».

13.

Павильон — Городской суд Осло — середина дня:

Яшид сидит рядом со своим адвокатом. Через несколько рядов от него сидит Харальд Гордер. Он удручен, находится в дурном расположении духа. Фарук Икбаль тоже здесь. Он выглядит напуганным. В зал входит судья. Все встают.

Судья: Прошу садиться.

Все садятся. Судья смотрит на присяжных.

Судья: Присяжные вынесли вердикт?

Старшина присяжных: Да, вынесли.

14.

Павильон — Городской суд Осло — середина дня:

Яшид крупным планом. Он смотрит в пол. Он очень нервничает. Камера переводит фокус. В конце зала сидит Мерете. Камера берет ее в фокус. Фокус держится на ней, пока староста присяжных зачитывает вердикт.

Старшина присяжных: В деле против Яшида Икбаля мы, присяжные, признаем его виновным по всем пунктам обвинения.

В зале начинается ликование. Мерете смотрит на Харальда Гордера. Она улыбается ему. Гордер отводит от нее взгляд и уходит. Мерете достает мобильный телефон. Она набирает текстовое сообщение. Мы видим, что она пишет.

«Один готов. Но их осталось еще много».

Она перелистывает свои контакты, находит Мону и нажимает на клавишу «отправить».

Конец

В некотором разочаровании Хеннинг откладывает сценарий в сторону и протирает глаза. Как будто реклама обещала леденящий кровь триллер, а вместо этого ему показали средненькую драму. Сценарий был для него ящиком Пандоры. Но в нем ничего не говорилось об электрошокерах, кнутах и отрубленных руках. Хеннинг даже начинает задумываться, а не существует ли другого, более жесткого варианта.

Сюжет фильма был нормальным: две женщины инсценируют убийство и делают так, что любовника одной из них арестовывают и осуждают за преступление, которого тот не совершал. Это всего-навсего выдуманная ситуация, размышляет Хеннинг, сценарий желаемого. Если перевести его в реальную жизнь, то Мона и Мерете — это Хенриэтте и Анетте соответственно, а Махмуд Мархони — это Яшид Икбаль. А Тарик — это Фарук.