Деятельность организации заключается в публикации открытых писем, официальных и неофициальных беседах с руководством компаний и «резолюциях акционеров» — предложениях инвесторов, за которые голосуют на ежегодном общем собрании. Отдельные члены берут на себя ответственность за координацию действий в отношении конкретной организации, формируя коалицию ее инвесторов, требующую изменений.

Так, в декабре 2018 года группа инвесторов с совокупным капиталом свыше одиннадцати триллионов долларов опубликовала в Financial Times открытое письмо, в котором, в частности, говорилось следующее:

Мы требуем от энергетических компаний, включая производителей, операторов сетей и дистрибьюторов, планировать будущее в условиях экономики с нулевыми выбросами углекислого газа. А именно, мы требуем от компаний составить планы преобразований, соответствующие целям Парижского соглашения, в том числе в области капиталовложений. Мы ожидаем четких временных рамок и обязательств по быстрому отказу от угля предприятиями в странах членах ЕС и ОЭСР не позднее 2030 года с указанием, каким образом компании в ближайшем будущем будут управлять списанием инфраструктуры, основанной на ископаемом топливе .

Спустя полгода инвесторы из CA100+ побудили Shell объявить о краткосрочных целях по устранению выбросов парниковых газов, а BP — поддержать резолюцию акционеров, обязавшую компанию обнародовать углеродоемкость ее продукции, методики оценки воздействия новых инвестиций на климат, а также планы компании по определению показателей выбросов и их измерению. В резолюции также содержалось требование ежегодно отчитываться о движении корпорации к этим целям и степени, в которой выплаты руководству зависят от ее способности их достичь . Может быть, резолюции акционеров не кажутся действием, меняющим мир, однако они могут стать мощным способом донести приоритеты и убеждения инвесторов и надавить на компанию. Любая команда управленцев прекрасно понимает, что достаточно большая коалиция инвесторов может в итоге заменить ее другими людьми.

Взаимодействовать с организациями таким образом затратно, поэтому Climate Action 100+ сталкивается с классической проблемой безбилетника: есть реальный риск, что какой-то инвестор почувствует искушение свалить тяжелую работу на других членов коалиции. Определить, какие инвесторы отлынивают, относительно просто, но нет надежного способа наказать тех, кто предпочитает стоять в сторонке и не выполнять своих обязательств. По моим ощущениям, в данный момент ведущие члены прибегают к сочетанию увещеваний и порицания в рамках группы, чтобы стимулировать участие. Если у них получится, Climate Action 100+ окажется верхушкой очень важного айсберга.

Я воспринимаю письмо генерального директора BlackRock Ларри Финка и объявление Business Roundtable о новой цели корпорации как проверку аппетита своих коллег к стратегии такого рода. Группа из ста крупнейших инвесторов — или пятнадцати крупнейших управляющих активами — удовлетворяла бы нескольким критериям, повышающим вероятность продолжительного успешного сотрудничества. Участников сравнительно немного, выгода от взаимодействия потенциально очень велика, и должно быть легко отслеживать, действительно ли все члены этой группы оказывают давление на фирмы, которыми владеют. Если коалиция сможет найти способ карать инвесторов за «езду без билета», все будет как надо. Может быть, социальное давление группы окажется достаточным аргументом к выполнению обязательств. Я слышала, есть место, где многие из них встречаются. Ходят слухи, что они смотрят друг на друга и говорят: «Ты первый».

Студенты спрашивают, нет ли у меня опасений по поводу этих соглашений. Действительно ли нам нужно, чтобы крупнейшие владельцы активов имели такую совокупную мощь? Для меня ответ прост. Они уже пользуются своей колоссальной мощью, понукая фирмы из своего портфолио гнаться за финансовыми результатами. Очень важно, чтобы они осознанно решили переключиться на гонку за высокими целями. Центральный элемент переосмысленного капитализма — это переосмысленный финансовый сектор, который осознает свою коллективную ответственность перед планетой, всерьез к ней относится и хочет действовать соответствующим образом.

Подытожим. Саморегуляция может стать мощным способом мобилизовать мировой бизнес в поддержку общей ценности для всех. В области текстиля, пальмового масла, говядины, сои, в атомной энергетике, в местах вроде агломерации Миннеаполис — Сент-Пол деловое сообщество пришло к убеждению, что вместе приносить обществу пользу (или перестать вредить) лучше для бизнеса. Сотрудничество продолжает упираться в государство, и стремление к кооперации на уровне отрасли может быть важно в том числе и потому, что оно вызывает аппетит к государственному вмешательству. Ведущие компании, занимающиеся пальмовым маслом, соей и говядиной, а все чаще также текстилем и IT, активно работают над введением государственного регулирования. Фирмы, которые обязались вести себя должным образом, сильно мотивированы добиваться санкций против недобросовестных конкурентов.

Давайте продолжим эту линию рассуждения. Если проблема в том, что наши институты не в состоянии уравновесить мощь рынка, может ли частный сектор укрепить эти институты? Если да, стоит ли это делать? Эти вопросы мы рассмотрим в следующей главе.

Ключевые вопросы переосмысления капитализма в конечном итоге можно решить только путем ограничения власти бизнеса. Однако мы так искренне соглашаемся с максимизацией акционерной ценности почти любой ценой — и вслед за этим систематически обесцениванием государство — что во многих странах государственные институты в настоящее время плохо приспособлены держать рынки в узде. Средства массовой информации подвергаются постоянным нападкам, выходит из моды сама идея демократии . Более того, как уже отмечалось выше, многие наши проблемы требуют глобальных решений, а мы пока очень смутно себе представляем, как могли бы выглядеть инклюзивные институты в международном масштабе. В частном секторе сосредоточена огромная мощь, государства испытывают нагрузку, а международные институты пока сравнительно слабы. Что делать?

Секрет процветания бизнеса и общества в целом кроется в том, что свободные рынки и свободная политика дополняют друг друга, а не конфликтуют между собой. Для существования свободного рынка необходимо прозрачное демократическое правительство, а также другие институты открытого инклюзивного общества, включая верховенство закона, всеобщее уважение к правде и независимые СМИ. Аналогичным образом, свободным правительствам нужны по-настоящему свободные и справедливые рынки. Без развития и возможностей, которые они создают, многим обществам бывает трудно поддерживать законность и соблюдать права меньшинств, что является сердцем эффективного демократического правления.