Экстрактивный режим — это тирания. В таком обществе политическая и экономическая власть находится в руках узких элит, принцип главенства права соблюдают лишь изредка, средства массовой информации — это инструмент государства, права меньшинств регулярно попирают, а избирательными правами — если они вообще есть — систематически манипулируют и держат их под контролем. Свободные рынки редко процветают в таких условиях. Поскольку за законы отвечают представители элит, они обычно используют их, чтобы создавать системные преимущества для себя и своих друзей, толкая общество к кумовскому капитализму. Экстрактивными были самые первые формы организованного общества. В Древнем Египте и феодальной Европе политическая власть принадлежала тем немногим, кто мог применить военную силу . Все появляющиеся экономические избытки они присваивали себе, что, в свою очередь, позволяло им оплачивать и поддерживать систему политического и экономического контроля .

Примеры инклюзивных и экстрактивных экономических и политических институтов

Экономические

Политические

Инклюзивные

— Обеспечены права собственности

— Эффективное образование и система профессиональной подготовки

— Открытые рынки с низкими издержками вхождения

— Гармоничные, справедливые отношения между работодателями и сотрудниками

— Защита потребителей

— Экологическое регулирование

— Применение антимонопольных мер

— Демократический плюрализм

— Избирательные права

— Система сдержек и противовесов в правительстве

— Свободные средства массовой информации

— Свобода слова и другие личные права

— Непредвзятая судебная система

— Защита прав меньшинств

Экстрактивные

— Слабые права собственности

— Кумовской капитализм

— Широкое распространение антиконкурентных монополий

— Принудительный труд или эксплуатация

— Пренебрежение экстерналиями

— Монархия, олигархия или однопартийная система

— Система элит или аристократии

— Подавление свободы слова

— Сети покровительства

— Влиятельные, но непрозрачные группы интересов

На основе Daron Acemoglu and James A. Robinson, Why Nations Fail: The Origins of Power, Prosperity, and Poverty (New York: Crown Books, 2012).

Инклюзивные режимы открыты, демократичны и подотчетны. Они позволяют человеку, кем бы ни были его родители, участвовать в политической и экономической жизни. Для них характерны, прежде всего, два института. Первый — это участие общества в правлении. Второй — свободный рынок. Как я уже говорила, они взаимодополняемы и нуждаются друг в друге. Оба института хрупкие. Государство непрерывно стремится получить больше власти, богатства и контроля, а рынок аналогичным образом непрерывно стремится избавиться от правил, которые его ограничивают, уменьшить регуляцию и налоги и увеличить свое могущество. Чтобы сохранить баланс, они нуждаются не только друг в друге, но и в прочих элементах свободного общества: беспристрастном соблюдении законов, учете мнения трудящихся, соблюдении прав меньшинств, свободной и эффективной прессе, а также живой, открытой и действующей демократии.

Поддержание баланса между правительствами и рынками

Откуда берутся инклюзивные институты? Свободный рынок и свободная политика впервые появились и расцвели в Европе. Иногда экстрактивных правителей заставлял поделиться властью зарождающийся класс торговцев. В других случаях правители замечали, что политическая инклюзивность способна стимулировать экономический рост и торговлю, и делились властью ради процветания перед лицом военных угроз . В средневековой Венеции, например, существовал институт под названием colleganza — добровольная организация, предок современных акционерных обществ. Он позволял богатым финансистам предоставлять капиталы торговцам, отправляющимся в далекие края. Прибыли от трудных путешествий делили. Купцов для этих предприятий выбирали по их личным качествам, а не социальному положению, и те могли накопить значительные состояния. Со временем экономическая инклюзивность привела к политической: укрепившийся класс торговцев добился ограничения власти правителя (дожа), отменив наследование престола и создав парламент. Венеция процветала с десятого по тринадцатый век вплоть до закрытия (serrata): в первые годы четырнадцатого века группа богатейших купцов сумела ограничить доступ к colleganza и парламенту. Нововведение позволило этим семьям господствовать в венецианской экономике и политике целых двести лет, что послужило началом долгого периода упадка .

Еще одной важной поворотной точкой стало появление инклюзивных институтов в Британии семнадцатого и восемнадцатого веков. Во время гражданской войны 1642–1649 годов и Славной революции (1688–1689 годы) многочисленная средняя и богатая буржуазия, во многом сколотившая свои капиталы благодаря торговле, сыграла важную роль в проведении демократических реформ . Они добились казни короля и ввели в стране парламентскую форму правления. Монархия была восстановлена в 1660 году, однако новый король имел уже значительно меньше власти. После Славной революции альянс коммерсантов и аристократов заставил предоставить конституционные гарантии избирательных прав, свободы слова, а также ограничения полномочий монарха. Американскую (1775–1783) и Французскую революции (1789–1799) тоже можно интерпретировать как борьбу между растущим классом коммерсантов и традиционной монархией. В обоих случаях за политическими преобразованиями следовала революция в экономике: аристократия и монарх теряли над ней контроль, и возникала конкуренция, открытая (почти) для всех.

История Соединенных Штатов — классический пример мощи инклюзивных институтов. После Войны за независимость в стране сложилась беспрецедентная система сдержек и противовесов в политике, а граждане получили важнейшие права и свободные выборы. Благодаря связанной с этими институтами политической и экономической мобильности, практически любой (белый) человек мог обрести экономическую власть — в восемнадцатом веке весьма радикальная идея. Мобильность граждан заложила основы невероятно динамичной экономики Соединенных Штатов девятнадцатого века. Уверенность, что твой потенциал ограничен лишь умом и твоим тяжелым трудом — при условии, что ты белый мужчина, — а также доступность дешевой земли и отсутствие закосневшей правящей элиты принесли стране невиданный уровень социальной мобильности.

В девятнадцатом и двадцатом веках этот институциональный режим еще больше укрепился благодаря расширению франшиз, государственному финансированию образования, а также появлению энергичных свободных СМИ, различных мер защиты труда и потребителей, социального обеспечения, антимонопольного законодательства и другим факторам. Отчасти поэтому Соединенные Штаты исторически были государством не только с чрезвычайно инновационной и динамичной экономикой, но и с одним из высочайших уровней социального благополучия среди развитых стран.