— Пойдем-ка, вы должны увидеть сами, — полупредложил полуприказал мужчина.

Должны, так должны. Даже Ламар, не слишком любивший, когда им командовали, последовал за сейфаром без возражений. Ибо куда вернее всяких приказов людей подгоняло неутоленное любопытство.

Очередная поляна, куда пришли люди, мало чем отличалась от тех, где рос фиолетовый с зелеными прожилками папоротник и высокий бурый мох. Только ближе к центру ее было потухшее кострище, а рядом сидела женщина, сжимающая в руках лук с наложенной на него стрелой. Вся фигура ее была воплощением хищного азарта. И женщина эта, Оля не сомневалась, была той самой, что беседовала с двумя братьями в синей заграде. Той самой за одним весьма существенным исключением. Эта была статуей из цветного стекла, сделанной в полный рост.

— Какая красота! — восхитилась землянка и удивилась: — Кто же такое мог сделать?

— Тот, кому не понравилось, что в него стреляли, — задумчиво ответил Аш и указал на стрелу, глубоко ушедшую в дерево на другой стороне поляны.

— Неужто дурища в самом деле на махейла вздумала поохотиться? Что ж, нам меньше проблем, вот зверь ее магией и окоротил, — трезво заметил Ламар.

— Так она настоящая? — испугалась Оля, мгновенно восхищение творением неизвестного скульптора переплавилось в ужас, смешанный с волной сочувствия. Женщина была слишком жесткой и странной, чтобы возбудить симпатию. И все-таки разве заслужила она свою участь? Вот так превратиться в статую, перестать жить! Глаза Оленьки невольно наполнились слезами, она всхлипнула, смахивая влагу с глаз, и хотела было спросить, что же теперь им делать со статуей: оставить как есть или похоронить. Но цветной хрусталь в том месте, где на него упало несколько слезинок, запылал яркой белизной, и стекло начало превращаться в плоть.

«Дева невинная скорби слезу обронит,

Проклятье махейла вспять обратит…», — машинально пробормотал Коренус, взирая на свершающееся чудо.

Вот граница перемен с плеча добралась до головы. И часть скульптуры из цветного стекла обрела жизнь, в зеленых глазах появился разум. Айса вперила взгляд в Олю и стоявшего рядом Аша. Сейфар качнулся вперед, чтобы заслонить спутницу. Айса злобно оскалилась и зашипела, попытавшись доплюнуть до девушки:

— Он мой, ясно тебе, мелкая сучка?

Такая ярость была в голосе незнакомки, что всякое сочувствие разом покинуло сердобольную землянку. Ну как можно сопереживать, если тебя вдруг ни за что ни про что начинают оскорблять? Оля всегда терялась, сталкиваясь с хамками, не зная, как себя вести.

Но сейчас ответа не потребовалось. Волна света, обращающая сверкающее стекло в плоть остановилась где-то в районе чуть ниже плеч и двинулась, все набирая скорость, в обратном направлении. Миг-другой и вот перед четверыми на поляне снова застыла статуя, чуть изменившая наклон головы. Можно было бы решить, что все происходящее примерещилось, если б не выражение лютой ярости и отчаяния, сменившее изначальную целеустремленную сосредоточенность на лице Айсы.

— Что тут твориться, Коренус? И что ты за стихи тут читал? — потребовал ответа у знатока магических фокусов Ламар.

— Не стихи, мой мальчик, это выдержка из трактата Лимориса «О природе магических созданий», — рассеянно отозвался магистр, восторженно ощупывавший статую. — Лиморис многие полезные сведения подавал в рифмованном виде, считая, что так информация лучше усвоиться учениками. Очевидно, в данном отрывке содержаться сведения о способности слез, искренне сочувствующего жертве махейла, вернуть плоть. Если ты был достаточно внимателен, то заметил, как слезы девы Оли упали на плечо статуи.

— А… ага, — сообразил рыцарь, благополучно проворонивший сие «знаменательное событие» и ляпнул: — Чего же тогда она опять стеклянной стала? Мало слез было?

— Она оскорбила спасительницу и лишилась сочувствия, — презрительно усмехнулся Аш. Уж глазастый сейфар-то успел отследить все закономерности и понять куда больше спутников, все еще недоумевающих, какого ляда Айса вообще накинулась на Ольгу. Неужто решила, что та тоже на махейла охоту открыла?

— Именно так, хотя в трудах Лимориса о подобном эффекте ничего не сказано, предположение в высшей степени логично, — резюмировал Коренус. Маг закончил ощупывать и обстукивать статую, взялся было за маленький молоточек на поясе, покосился на Олю и оставил соблазнительную мысль отбить кусочек цветного стекла на память в целях последующих магических экспериментов.

Девушка и так была на грани очередной истерики. Еще бы, меньше чем за пять минут оживить злую бабу и снова сделать ту скульптурой. Оля мучилась совестью и в то же время, что греха таить, испытывала толику злорадства: «Вот так тебе и надо, не будешь обзываться!». И от сознания этого тайного злорадства совестливой девушке становилось совсем стыдно.

— Успокойся, — Аш коснулся рукой плеча кровницы. — Она заслужила свою участь. Ей был дан шанс, но она плюнула ему в лицо. Все справедливо, хоть Третьего спроси! Айса получила свое «вечное сияние» и «встречу с судьбой». Предсказанное исполнилось.

Оля вздохнула и кивнула, все равно она больше не смогла бы поплакать над участью злючки от чистого сердца. Хоть режь, не смогла бы даже ради магической трансформации-спасения. Яростная злоба, полыхающая в зеленых глазах, и плевок напалмом выжгли всякое сочувствие.

Пока все думали и переживали, сейфар досконально изучил заросли в конце поляны и выдернул из скрытого густой порослью пенька еще одну стрелу — близняшку остекленевшей на луке. На сизое оперение этой намотался тонкий голубой волос, мерцающий при свете дня, как фитилек горящей свечи.

— О, а вот и еще одно доказательство того, что наша стеклянная лучница действительно охотилась на махейла, — удивленно причмокнул губами магистр.

— Похоже на то, — согласился Ламар, потрогав длинный волос.

— Махейл? Это, как вы мне рассказывали, меняющий шкуры, облик которого принимает Седьмая? — с трудом выловила Оля нужные сведения из массы ботанико-зоологической информации.

— Да, священный зверь Фодажских лесов, — торжественно подтвердил рыцарь, как знаток всякого рода крупной фауны, даже такой, на которую нельзя поохотиться с добрым луком или копьем по причине нравственно-религиозного запрета.

— Неужели она его ранила? — заранее посочувствовала загадочной голубой зверушке девушка.

— Вряд ли, подстрелить махейла не так-то легко, — пожал плечами Аш. — Крови нет. Но двое, что были с Айсой, ушли по следам зверя.

— Его гибели нельзя допустить, — нахмурился Коренус. — Вероятность того, что люди смогут причинить вред махейлу ничтожна, но наш долг убедиться и, если возникнет нужда, защитить прекрасное создание.

Сейфар, считая разговор оконченным, развернулся в сторону зарослей, готовый вести отряд по следу. Олю привычно запихнули в середину цепи, чтобы подстраховать от возможных неприятностей. Та шла молчаливо, даже не стала теребить магистра, добиваясь детального описания загадочного зверя, одного названия и волосинки которого было явно недостаточно для воссоздания облика в воображении. По сторонам девушка не смотрела, погрузившись в мир внутренних переживаний, где снова и снова прокручивала сцену с яростными словам Айсы, адресованными ей и почему-то — чем больше Оля думала, тем больше в этом убеждалась, — Ашу. Охотница смотрела на мужчину так, будто узнала его. Наверное, им, когда подвернется подходящий момент, стоит спросить сейфара обо всем прямо. Так решила девушка и ткнулась носом в заплечный мешок Коренуса.