– А не хочешь… ну, знаешь… тепло проститься со старымдругом, Грейс? – Он сразу же вспотел, рука его стала мокрой и скользкой.

– Нет, не хочу, – спокойно отвечала Грейс. Онбольше не был ей страшен. Гадина лишилась зубов – он ничего больше не мог ейсделать. Он только что подписал все бумаги, и Грейс крепко сжимала их в руках.Теперь она – обычный человек. Все, что ее мучило, стало прошлым. И этотмаленький сукин сын был бессилен.

– Ну-ну, Грейс, будь паинькой… – Он вдруг поднялсяиз-за стола и, прежде чем Грейс успела опомниться, сграбастал ее и попыталсяпоцеловать. Но она оттолкнула его с такой силой, что он отлетел и ушиб ногу обугол стола.

Маркес визгливо закричал:

– Все еще боишься мужиков, Грейс? Ха! И что теперьбудешь делать? Убьешь всякого, кто попытается тебя трахнуть? Всех поубиваешь,да?

Но вместо того чтобы отшатнуться, Грейс вдруг подалась кнему и схватила его за воротник. Пожалуй, он был сильнее девушки, но Грейспревосходила его ростом, к тому же Маркес растерялся.

– Послушай, ты, кусок дерьма! Если еще раз хоть пальцемдо меня дотронешься, я позову полицию и тебя пристрелят как собаку! Толькотронь – и сядешь за изнасилование. Поверь, я так и сделаю! А теперь… неприближайся ко мне – никогда, слышишь?

Она резко оттолкнула его, и Маркес, ни слова не говоря, смотрел,как она подхватывает сумку и стремительно идет к выходу. Дверь за ней с шумомзахлопнулась. Все кончилось. Все стало историей. Те времена, о которых четырегода назад говорила ей Молли, наступили. Жизнь Грейс теперь принадлежала лишьей одной.

Расставание с Марджори было тяжелым – ведь это былаединственная подруга Грейс. И в клинике Святой Марии было невесело. ПолВайнберг пожелал ей удачи, потом сказал, что после Рождества женится. Грейсбыла рада за него. Но она .все же с чувством облегчения покидала Чикаго – помногим причинам. Она стремилась прочь из штата Иллинойс, прочь от всехкошмаров, связанных с прожитыми тут годами. Здесь каждую минуту ей могвстретиться кто-нибудь из Ватсеки – любой житель ее родного городка тотчасузнал бы ее.

В Нью-Йорке же этого никогда не произойдет, думала Грейс.

Она улетела в Нью-Йорк на шикарном самолете и с улыбкойвспоминала пыльный автобус, который вез ее когда-то в Чикаго из Дуайта. Все еесбережения оставались нетронутыми в банке. Она никогда особенно не тратилась, аСвенсоны весьма недурно ей платили. Грейс даже удалось скопить кое-что, и суммана ее банковском счете превышала теперь пять тысяч долларов. Все свои деньгиГрейс уже успела перевести в один из банков Нью-Йорка. Она уже знала, где остановится,и забронировала номер в отеле. О нем ей поведала одна из моделей в агентстве –правда, сказала, что там дьявольски скучно, так как туда не позволяютприглашать парней. Но Грейс это как раз и устраивало.

В аэропорту Грейс поймала такси и поехала прямиком в отельна углу Лексингтон и Шестьдесят третьей. Район ей приглянулся сразу же. Тутбыли и магазины, и жилые дома – словом, кипела жизнь, все было чисто иблагопристойно. Отель находился всего в трех кварталах от агентстваБлумингдейла, про которое она часто слышала разговоры у Свенсонов. Многиедевушки из агентства прежде работали там. К тому же отсюда было рукой подать доПарк-авеню и Центрального парка. Грейс была в восторге.

В воскресенье она неспешно прогуливалась по Мэдисон-авеню,заглядывала в магазинчики, потом отправилась в зоопарк и купила там себеогромный воздушный шарик. Был изумительный октябрьский денек – и Грейсотчего-то чувствовала себя тут, в незнакомом городе, как дома. Она никогда небыла такой счастливой. В понедельник она посетила сразу три агентства по найму.На следующее утро ей позвонили из шести разных мест и пригласили на переговоры.Два предложения – из агентств фотомоделей – она отклонила сразу. Она вдовольнахлебалась этой жизни. Ее выслушали разочарованно – еще бы, ведь у Грейс былитакие роскошные рекомендации от Свенсонов, да и порядочный опыт. Третьепредложение поступило от фирмы по изготовлению какого-то пластика – этопоказалось Грейс слишком скучным, и она отказалась. Следующей в списке стояласолидная юридическая фирма «Маккензи, Брод и Стейнвей». Она никогда прежде отакой не слышала, но фирму хорошо знали практически в любой из сфер бизнеса вНью-Йорке.

Собираясь туда, она надела строгое черное платье, купленноев прошлом году в Чикаго, и красный пиджак, приобретенный тем же утром в одномиз магазинов Нью-Йорка. Она выглядела просто потрясающе. Вначале онапобеседовала с инспектором по кадрам, а затем ей предложили подняться наверх,,чтобы встретиться с менеджером, старшим секретарем и двумя совладельцами. Загоды службы у Свенсонов Грейс приобрела сноровку, и, хотя все еще нескольконеуверенно печатала под диктовку, ее приняли с радостью, поскольку она владеластенографией и машинописью. Ей все тут нравилось, включая обоих младшихсовладельцев – Тома Шорта и Билла Мартина. Оба были очень серьезны и несколькосуховаты. Один сначала учился в Принстоне, затем в Гарварде на юридическомфакультете, другой был выпускником Гарварда. Все здесь выгляделореспектабельно, и даже расположение офиса устраивало Грейс. Контора находиласьна углу Шестьдесят шестой и Парк-авеню, всего в восьми кварталах от отеля, гдеона остановилась. Впрочем, Грейс уже решила, что будет подыскивать отдельнуюквартиру.

Юридическая фирма занимала больше десяти этажей, тут былопорядка шестисот служащих. Грейс хотела затеряться в толпе, что не составилотруда. Это было, если так можно выразиться, самое «безликое» место, идеальноедля нее. Она старательно стягивала волосы на затылке, почти не пользоваласькосметикой, а носила те же платья, что и в Чикаго у Свенсонов. Правда,менеджеру показалось, что она выглядит чересчур «стильно», но он решил, что этолишь поначалу. Ведь это была на удивление смышленая девушка.

Грейс получила место помощницы секретарши двух младшихсовладельцев фирмы. Партнерша Грейс была втрое старше ее, весила вдвое больше ирада была любой помощи. В первый же день она сказала Грейс, что Том и Билл –отличные ребята и с ними легко и приятно работать. У обоих были жены-блондинки,один жил в Стэмфорде, другой – в Дерьене, у каждого было по трое детишек. Грейсони почему-то казались близнецами, как, впрочем, и большинство здешних мужчин.Все были на одно лицо. Они говорили только лишь о делах, были родом изКоннектикута или Лонг-Айленда, большинство увлекались теннисом, многие быличленами клубов. Да и все секретарши казались какими-то безликими. Тутцарствовала та самая усредненность, столь желанная для Грейс. Похоже было, чтоникто не замечал ее. Она была здесь на своем месте, прекрасно справлялась сработой, и никому в голову не приходило расспрашивать ее, кто она такая, откудародом, где раньше работала… Никому до этого не было дела. Это же Нью-Йорк. ИГрейс это пришлось по вкусу.

В первый же уик-энд она отправилась на поиски жилья.Подходящая квартира подвернулась тотчас же – на углу Восемьдесят четвертой иПервой авеню. На службу Грейс могла ездить на метро или на автобусе, да и платабыла вполне разумной – по крайней мере она могла себе это позволить. Она еще вЧикаго продала кровать и всю остальную мебель девушке, занявшей ее комнату. Грейсотправилась в магазин Мэйси и кое-что из вещей купила там, но это показалось ейчересчур дорого. Одна из девушек в конторе рассказала ей про дешевую мебельнуюраспродажу в Бруклине, и вот однажды после работы Грейс села на метро иотправилась туда.