Единственное, пожалуй, что огорчило Бьянку, так это то, что кондитерская не пустовала. В дальнем углу пили кофе две респектабельно одетые кумушки, и еще, рядом с окном, расположилась парочка, в которой Бьянка узнала Вериту Ларно и Шико-младшего. Она вздрогнула и подалась было назад. Ей совершенно не хотелось, чтобы ее сейчас презрительно разглядывали те, кого она всегда считала ниже себя. А вот теперь сама она вышла замуж за человека не из их круга, и уже они будут смотреть свысока.

Но Сандор крепко взял ее за руку и молча повел к столику по другую сторону витрин, так что Верита и Дитор не могли их видеть.

– Не думаю, что они должны вас волновать. Вы вообще можете сделать вид, что их не знаете. К тому же, у Ларно сейчас большие трудности, их глава семьи под арестом.

И усмехнулся, как будто имел к этой неприятности прямое отношение.

Бьянка выдохнула с облегчением. Села за столик и несмело взяла меню.

Сандор расположился напротив, загородив ее корпусом от Вериты и Дитора.

– Странно, что Ларно арестован, – обронила Бьянка. Она старалась выглядеть спокойной, хоть новость всколыхнула в ней вихрь непонимания. Все же старинный род, ведущий свое начало от королевской династии.

– И для меня тоже странно, – согласился Сандор, раскрывая меню. – Чего ему не хватало? Не понимаю…

И умолк, перебирая пожелтевшие страницы. Бьянка тоже углубилась в изучение ассортимента кондитерской и уже через несколько минут поняла, что выйдет отсюда безобразно переевшей. А иначе просто не получалось.

Потом к ним подошел официант, Сандор попросил себе кофе и пирожки с мясом, а Бьянка, смущаясь и краснея, – два своих любимых пирожных, корзинку со взбитыми сливками и то самое шу с вишневой глазурью.

– И это все, дорогая? – мягко поинтересовался ее муж.

– Но… нельзя же больше…

И вспомнила, как маменька устраивала выволочку даже за одно съеденное пирожное.

– Хорошо, как знаете. – Он пожал плечами и как-то очень сочувствующе посмотрел на нее.

В этой кондитерской и вправду делали лучшие пирожные в городе. Бьянка отвела душу на корзинке, проглотила воздушное шу и только после этого перешла к кофе. Теперь… кажется, она чувствовала себя почти хорошо. И даже взгляд темных глаз сидящего напротив человека уже не так пугал, как раньше.

Пауза затягивалась. Бьянка почувствовала себя крайне неловко, все же сидеть друг напротив друга и молчать по меньшей мере неприлично. Вон как Верита щебечет с Дитором. Даже интересно, что такого они обсуждают.

Она потупилась под тяжелым взглядом Сандора.

– Почему… вы так на меня смотрите? – спросила шепотом. – Что-то не так?

Он медленно разгладил на столе ажурную бумажную салфетку.

– У нас с вами все не так, Бьянка, это сложно отрицать. Впрочем, единственное, что не выбивается из общепринятых норм отношений между супругами при дворе Шедара Фаблура, так это то, что мы друг с другом совершенно незнакомы.

– Да, почти все так выходят замуж, – согласилась она, – но что поделаешь.

– Ничего. – Он окинул ее внимательным взглядом. – Расскажите о себе. Мне бы хотелось знать чуть больше о женщине, на которой я женат.

Бьянка невольно улыбнулась. И почему она так боялась этого мужчину? Вот сидит же он напротив, просто сидит, пытается с ней поговорить. С чего она вдруг решила, что непременно умрет, если он поведет себя с ней как с женой?

«Это все страхи. Ты просто напугана до икоты. И слишком боишься, что будет больно».

– Полагаю, это вам есть что порассказать, лорд Сандор, – спокойно ответила Бьянка. – У вас, мне кажется, была куда более бурная жизнь, чем у меня.

Он хмыкнул и откинулся на спинку стула, в глазах снова запрыгали демонята.

– Она-то была бурная, вне всяких сомнений. Но о чем я могу рассказать столь утонченной особе вроде вас? О том, что мне приходилось убивать? Сомневаюсь, что вам это будет интересно. Или о том, что у меня скопилось немало наград от обоих королей за услуги определенного рода? Вряд ли это будет для вас захватывающим повествованием.

– Расскажите, как вы жили с вашей матушкой, после того как спаслись.

Сандор хмыкнул, сложил руки на груди.

– Да как жили… Матушка решила, что лучше нам продолжать оставаться мертвыми. А поскольку она покинула поместье отца, хм, ничего не успев прихватить с собой, приходилось браться за любую работу. Лишь бы кормили и позволяли ночевать. Потом… я подрос. Сперва помогал матери, а потом меня взяли к себе городские крысы. Вот тогда-то и стало ясно, что только стая и могла нас спасти. Понимаете, Бьянка, если ты работаешь поденщицей, ничего лучшего тебе уже не светит в Рехши. А мама к тому времени начала болеть и работать не могла. А я не мог заработать столько, чтобы хватало на целебные снадобья.

– И как же вы…

Она хотела спросить, как же вы поднялись до таких высот, но Сандор опередил.

– Потом меня нашел Тирей Сандор. Тогда он заведовал тайным сыском, и я оказался полезен. К тому времени матушка умерла.

– А Тирей Сандор? Он жив еще?

– Нет, увы. Умер почти мгновенно, от сердца. Даже целитель не успел прибежать. Когда-нибудь я покажу вам его могилу. Достойнейший был человек. К тому же сделал одно прекрасное дело – усыновил меня и дал мне свою фамилию. Жаль, не удалось спасти матушку.

– Ох, – сказала Бьянка, – мне очень жаль, что у вас все так было.

Внезапно Сандор улыбнулся и чудесным образом сразу помолодел лет на пять: разгладились суровые морщины на лбу и в углах глаз, и стала вдруг видна задорная ямочка на щеке, той, что без шрама.

– Но теперь-то все хорошо, – заметил он, – и ежели мы с вами поладим, будет вообще замечательно.

Бьянка опустила глаза. Наверняка он ждал от нее чего-то, но она просто не нашлась что ответить.

Да, наверное, пора заканчивать бессмысленную войну с собственным мужем. Который к тому же еще и оказался Эверси.

– Вы… обещали, что не будете торопить события, – прошептала Бьянка, вертя в пальцах чайную ложечку.

Сандор вскинул бровь.

– А разве я тороплю?… Впрочем, теперь все же вы расскажите о себе.

– У меня есть сестра, старшая, – неожиданно для себя сказала Бьянка, – но, боюсь, теперь мы уже не будем общаться, потому что она считает меня дешевой шлюхой, опозорившей семью. Или, скорее, дурой, что еще хуже. Мои родители… больше любят ее. Я вообще не должна была родиться, они очень хотели сына, наследника. В итоге получилась я, и, судя по всему, маменька больше не могла иметь детей. Наверное, поэтому вот так… всю жизнь… Они только и думали, как бы повыгоднее меня пристроить. А еще меня учила гувернантка, Энжиэль Терфан, и, когда у меня что-то не получалось, она меня била тонкой тросточкой по рукам. Дома я на завтрак всегда ела несоленую овсянку на воде, а на ужин – салат из огурцов и шпината. И еще… я очень любила маменьку и папеньку. Все думала, когда же они станут любить меня так же, как я их. А теперь я не знаю, что делать с этой любовью, потому что, как выяснилось, она никому не нужна.