— Да. Спасибо… спасибо, что спросила, — сказал он и глубоко вдохнул. — Я немного потрясен. Я проснулся, когда он засунул пистолет мне в рот.

— Господи, Мэтт. Тебе повезло, что ты выжил, — пробормотал Уильям.

— Я так рада, что ты не пострадал. — Я еще раз крепко обняла его. — Почему бы вам не зайти к нам на завтрак? У нас есть дом для гостей, если вам нужно уединиться и поспать. — Я посмотрела на детектива. — Они вам здесь нужны? Они, должно быть, устали.

— О, я не знаю. — Нина посмотрела на Уильяма. — Вы уверены, что вас это не обременит?

Детектив Каллен одобрительно кивнула:

— Вы можете уйти, если куда-то недалеко. Мистер и миссис Райдер, пожалуйста, держите телефоны включенными.

Криминалист нетерпеливо позвал детектива Каллен по имени с вершины лестницы, она взглянула на нас и, подняв руку, попросила:

— Подождите минуту. Вы можете понадобиться нам для этого.

Выйдя из комнаты, она поднялась по лестнице, пропуская по две ступеньки, и исчезла на втором этаже в направлении их спальни.

Я заметила, как Нина с Мэттом украдкой переглянулись, вызывая у меня подозрения.

— Вы идите домой, — быстро сказала Нина. — Мы придем, как только они закончат с нами.

— Вы уверены? — спросил Уильям. — Мы можем…

— Мы уверены, — сказал Мэтт. — Мы скоро будем.

Мы кивнули и попрощались. По дороге к выходу я взглянула на парочку, стоявшую порознь и упорно не смотрящую друг на друга.

Нина

Деньги были сложены стопками в три аккуратных ряда на дне потайного углубления. Я уставилась на них и отчаянно попыталась придумать этому объяснение.

Отверстие было в полу нашей спальни, умело спрятанное под откидной дверцей, которая плотно прилегала к деревянным доскам, чей узор скрывал ее очертания. Я нашла его, когда мы въехали и быстро прикрыла находку ковриком. Мэтт… Мэтт не знал о его существовании. Теперь он присел и потянул дверцу, и петли беззвучно повернулись.

— Мы нашли это несколько часов назад. — Детектив Каллен кивнула на деньги. — Для чего вся эта наличка?

— Не знаю, — произнесла я и подняла руки. — Я даже не знала, что это отделение существует.

Пудру для снятия отпечатков на встроенной ручке я заметила слишком поздно и прокляла себя за упущение.

Мэтт потянулся, а затем заколебался: — Можно потрогать деньги?

Детектив передала ему резиновые перчатки: — Наденьте это.

Она протянула пару и мне, но я покачала головой, отступая назад. Мэтт натянул перчатки и поднял ближайшую пачку налички, связанную оберткой для двух тысяч долларов. Он прошелся пальцем по стопке под ней, а затем провел вдоль каждого ряда, считая. Я подсчитывала в уме вместе с ним. По меньшей мере восемьдесят тысяч долларов, если в каждом ряду было одинаковое количество. Все под дешевым ковриком из Bernie’s Furniture.

— Это не ваше?

Я заколебалась, задумавшись, могут ли они забрать у нас деньги в зависимости от моего ответа.

— Я могла положить их туда, — сказала я осторожно. — И забыть.

Мэтт резко повернул голову ко мне, подозрительно прищурившись. Я бросила на него яростный взгляд, не понимая, как он не видел необходимости в том, чтобы присвоить себе это небольшое состояние. Мы долго и тихо спорили взглядами, а затем он посмотрел обратно на деньги и заметил красную коробку, втиснутую возле зеленых пачек купюр. Я проследила за его взглядом и сама стала пристально оглядывать знакомый красный квадрат.

— Что в коробке?

— Откройте ее, — сказала детектив, кивнула в ее сторону.

Моя грудь сжалась, когда Мэтт потянулся к крышке. Мне захотелось кричать ему, что это ловушка, чтобы он отступил, не трогал…

Он наклонился и заглянул в коробку. Я невольно сдвинулась вбок, чтобы увидеть содержимое с его точки обозрения.

Она была заполнена фотографиями. Стопкой обрезанных снимков разного размера. Он вытащил пачку и с огромным удивлением на лице пролистал глянцевые изображения.

Это все были фото Уильяма. Некоторые размытые, некоторые отчетливые. Некоторые сделанные в нашем доме под странным углом, пока он смотрел в другую сторону. На других он улыбался на камеру в Нью-Йорке или был весь в грязи на каком-то марафоне. Тяжелее всего было увидеть последние. Я видела, как напряглись спина и шея Мэтта, а его движения замедлились, когда он просматривал их до боли неспешно.

Свадебное фото Уильяма.

Селфи их с Кэт в постели.

Он на футбольном матче, обнимающий ее.

Снимок их, смеющихся на гавайском пляже.

На каждой из фотографий лицо Кэт было зарисовано черным маркером, а поверх приклеены осторожно вырезанные снимки моего лица, радостно улыбающегося рядом с Уильямом. Разглядывая их поверх его плеча, я подумала, что это похоже на работу сумасшедшей. Мою работу.

Последние три фото были хуже всех. Изображения нас четверых. Возле бассейна в клубе. На благотворительном турнире по гольфу «Фонда Уинторпов». На вечеринке в честь четвертого июля. На каждой из фотографий Мэтт и Кэт были обезглавлены, а вокруг рваных дыр на месте их голов были нарисованы красные капли крови.

Он уронил фотографии, словно они были ядовитыми, и отодвинулся по полу своими толстыми коленями, тяжело дыша, будто мы только что занимались сексом. Затем он повернулся ко мне, и исходящая от него смесь боли и ненависти заставила меня отступить назад.

— Ты… ты одержима им.

— Что? — Я покачала головой. — Неправда. Я не… я этого не делала, Мэтт. Брось! Я тебя люблю.

Я опустилась на колени возле него, отметая все мысли о жизни без него. Я не могла его потерять, не могла вынести, чтобы он так на меня смотрел. По крайней мере, сейчас, когда он был единственным человеком за всю мою жизнь, который видел во мне ценность, дорожил мной, как наградой.

— Ты спала с ним? — процедил он.

— Что? — охнула я. — Нет. Мэтт. — Я схватила его руку, сжав ее своими ладонями. — Мэтт, я люблю тебя. Это… это все подстроено. Кто-то другой положил эти фотографии туда. Я этого не делала. Я его не люблю. Он мне даже не нравится. Я люблю тебя. — Смешав ложь с правдой, я молилась, что он поверит всему. Он должен был.

— Двадцать лет подряд я из кожи вон лез, пытаясь быть идеальным мужем, — вскипел он. — Я мирился с твоей ревностью. Я поддерживал твою карьеру, твои пластические операции, твои комплексы… и ради чего? Ради восьмидесяти тысяч долларов под нашей кроватью и одержимости нашим соседом? Я все это время думал, что дело в Кэт. Что ты ненавидела Кэт. Что ты хотела быть похожей на Кэт. Что ты была одержима Кэт.

— Я не одержима Кэт, — выплюнула я. — Я ненавижу Кэт.