роль, поэтому Рассел, вернувшись домой без четверти девять, с изумлением обнаруживает меня лежащей на диване.

Рассел выглядит трогательно усталым и растрепанным. Теперь, после тех юношеских фотографий, я замечаю на его лице признаки старения – морщинки в уголках глаз, редкую седину в волосах, ссутуленные плечи, на которые слишком рано легла тяжелая ноша. Тем не менее он держится, и от этого у меня снова сжимается сердце – как всегда при мыслях о Расселе.

– Ты все еще здесь? – удивленно спрашивает он.

Я смущенно сажусь. Пожалуй, злоупотребила гостеприимством – полагалось ведь только накормить Элоди.

– Я и не заметила, как пролетело время! Прости, уже ухожу!

– Нет-нет, я рад, что вы все это время были вместе! – Он ставит сумку с аппаратурой на пол и вешает пальто на крючок. – Дом, смотрю, еще стоит. Хороший знак!

– Папа, ну что за оскорбительные шуточки! – Элоди бросает сценарий на диван. – Как там спортсмены? Победили?

– С огромным перевесом. – Повернувшись ко мне, Рассел разводит руками. – Видишь, как она принижает мою работу? Работу, благодаря которой у нас есть пережаренный попкорн на столе!

От их добродушных взаимных подколов становится немного грустно. Как жаль, что у нас с матерью ничего подобного не было – или я не помню.

– Ты готова ложиться? – спрашивает Рассел.

Элоди, повесив голову, отвечает:

– Мне сначала надо с тобой поговорить…

Я поспешно встаю.

– Что ж, мне пора!

– Не уходи! – восклицает Элоди. – В конце концов, я тебя в это втянула…

Рассел озадаченно переводит взгляд с дочери на меня и обратно.

– Куда втянула?..

– Ладно, подожду здесь, – соглашаюсь я и сажусь обратно.

– Спокойной ночи, Ари! – Элоди обнимает меня и шепчет на ухо: – Спасибо!

Они с Расселом поднимаются наверх, а я остаюсь ждать в гостиной, коротая время за чтением рабочей почты. Минут через пятнадцать Рассел спускается – еще более усталый.

– Ничего себе новости… – Он тяжело садится в кресло и потирает щетинистый подбородок. – Подумать только – собственная дочь скрывала от нас месячные!.. Мы ведь всегда поощряли ее откровенно обсуждать с нами любые вопросы. Наши родители были такие старомодные, что мы очень боялись повторить их судьбу и, наоборот, были с Элоди максимально открыты. Мои родители никогда не говорили со мной о сексе. То, что я вообще о нем узнал, стало для них шоком.

– У меня мать такая же. Приходилось гуглить.

– Наш долг – облегчить жизнь своим детям, да только невозможно все сделать идеально… – Он грустно усмехается. – Порой я думаю, что родительство – попытка балансировать между тем, чтобы не поступать, как твои родители, и поступать так же, как они, без конца переживая, что ты ничуть не лучше их.

– Элоди тебя явно обожает, – говорю я, и его лицо смягчается. – А твои отцовские шуточки – просто огонь!

– Этот аспект родительства дается мне на удивление легко. – Рассел наклоняется и кладет руку мне на колено. – Спасибо, что сегодня была с ней. Я перед тобой в долгу.

– Да брось! С ней было приятно проводить время.

Рассел вновь напрягается. Видно, что он смертельно устал и хочет спать. Как бы я хотела уснуть рядом с ним! Интересно, какая у него комната? Наверняка чистая и аккуратная…

– Надо, видимо, позвонить Лив. Эл предпочитает, чтобы ей сообщил я – не желает разговаривать с обоими, хоть я и предупредил, что мама, конечно, будет расспрашивать.

– А мне пора идти. Прости, что так задержалась!

– Не извиняйся! Спасибо, что осталась. Спасибо за все!

Он наклоняется для поцелуя, и мы сталкиваемся носами. Когда я поднимаю руку, чтобы погладить его по волосам, он уже отстраняется. На глаза наворачиваются слезы. Черт возьми! Думала, я сильнее – думала, не буду гадать, найдется ли мне место в его доме. Они с Элоди уже давно семья и останутся вместе, даже если меня не станет в его жизни, хотя думать о такой вероятности невыносимо.

– До понедельника?

– До понедельника! – Он снова меня целует и заправляет прядь волос мне за ухо.

Закрывая за собой дверь, изо всех сил стараюсь не думать о том, как бы мне сейчас хотелось остаться по другую ее сторону.

24. ПРОГНОЗ: новые откровения грозят потопом

– Такое ощущение, будто меня пригласил на свидание крутой квотербек. А я типа девочка, которую никто не замечает, пока она не соберет волосы в конский хвост, и тут все обнаруживают, что она красивая.

– А у меня такое ощущение, что по поводу свидания с нашими боссами ты переживаешь больше, чем по поводу нашего с тобой первого свидания. И это, наверное, нормально – я чувствую себя примерно так же.

Когда Торренс и Сет пригласили нас на двойное свидание, мы удивились. Торренс таким образом решила отблагодарить меня за то, что я была с ними в больнице. Несколько недель назад нам с Расселом пришлось бы тщательно продумывать план, чтобы устроить такое свидание, а теперь Ливни все делают за нас.

Сегодня четверг. Рассел заехал за мной, и я не без задней мысли пригласила его зайти, чтобы всласть нацеловаться перед встречей с Торренс и Сетом. Он ждет на диване, пока я роюсь в ящике с аксессуарами, заверив, что мне не требуется помощь. Еще до его прихода каким-то чудом сумела одной рукой приколоть на черное платье с открытыми плечами брошку в виде тюльпана.

– Я сейчас по-другому переживаю, – объясняю я, выуживая из-под кровати закатившуюся туда сережку – моток проволоки, скрученный в виде урагана. – Торренс раз в двенадцать страшнее тебя.

– Пожалуй, я польщен.

Рядом с комодом стоит зеркало в полный рост, и в отражении видно, что Рассел за мной наблюдает, пока я ищу вторую сережку. Сегодня на нем элегантный темно-синий вельветовый пиджак и белая рубашка с расстегнутым воротом.

С того идеального первого свидания наши графики еще ни разу не совпали, так что пришлось ограничиваться поцелуями украдкой. Сейчас, когда Рассел у меня в квартире, я вновь понимаю, как сильно жажду оказаться с ним в постели. Или на офисном кресле. Или на кухонном столе. Любое место годится – была бы возможность прикасаться к Расселу, пока он полностью не утратит самообладание.

– Мне так нравятся твои пиджаки! – признаюсь я, перебирая гору сережек в виде дождевых капель. – Я не говорила, что у тебя прекрасный вкус?

– Спасибо! – горячо благодарит Рассел. – Рубашки на мне часто сидят плохо или слишком обтягивают. Не сразу понял, в чем мне удобно, а теперь и самому нравится этот стиль.

Я наконец нахожу нужную сережку и бросаю на Рассела вопросительный взгляд.

– Поможешь?