– Я получила громадное удовольствие, – говорит она, тянется к Люку и дает ему «пять».

– Так вы это спланировали? – спрашиваю я.

– Ага, – ухмыляется Люк.

Он выглядит моложе и задорнее, словно это не он, а кто-то другой. Словно это Роуэн.

У меня обрывается сердце, но, прежде чем я успеваю подумать о чем-нибудь еще, Брэтт начинает кашлять и бить по воде руками в нескольких метрах от меня. Смех Люка и Уиллоу резко смолкает.

– Я… не умею… плавать… – выдавливает Брэтт между судорожными вдохами.

Люк и Уиллоу обмениваются взглядом.

– Ты серьезно, мужик? – спрашивает Люк.

– Брэтт, надеюсь, ты не притворяешься, – говорит Уиллоу.

Я чувствую, что пробил мой час, и восклицаю:

– Мне кажется, он не шутит!

Я плыву в сторону Брэтта.

Через долю секунды Люк и Уиллоу уже в бассейне. Люк дотрагивается до Брэтта в то же мгновение, что и я, но, когда он пытается вытащить того из воды, Брэтт наваливается на него и толкает вниз. Мне представляется идеальная возможность отомстить, поэтому, как только Брэтт отпускает Люка, я изо всех сил пихаю его обратно под воду.

Люку каким-то образом удается высвободиться из наших хваток. Он трясет мокрой головой и хохочет как ненормальный. За всю жизнь я слышала от него такой смех, наверное, раза три. В первый раз – очень давно, когда Сидни еще не приучили ходить в туалет на улице и она навалила кучу в кроссовку Ро. Когда Ро засунул туда ногу, то разразился тирадой, ни одно слово из которой не должно бы звучать из уст десятилетнего ребенка, и это было просто уморительно. Второй раз случился, когда Мэл водила нас троих в кино. А третий раз был со мной. Я рассмешила Люка так, что он хохотал всем своим существом.

Я просто стою и смотрю, смотрю, как он веселится, такой счастливый и беззаботный. Я всегда считала Люка серьезным и даже немного напыщенным, но только сейчас вспоминаю, что он был таким не всегда. Когда мы были младше, он иногда хихикал. А еще обожал розыгрыши и шутки, особенно когда их предметом становился его младший брат. Но когда его отец ушел из семьи, он сильно изменился и стал более исполнительным и практичным. Он сосредоточился на том, чтобы заботиться о маме и Ро, так что ему не хватало времени на друзей и веселье, а иногда и на учебу тоже. Он был счастлив, когда мы собирались вместе, – я чувствовала это всем сердцем. Но еще он постоянно боялся. Не мог не переживать за Мэл.

Приятно видеть его таким, каким он мог бы стать, если бы его не бросил отец, если бы не заболела его мама, если бы я не разрушила его жизнь.

Пока Брэтт обрызгивает Уиллоу водой, Люк подплывает ко мне. В его глазах по-прежнему сверкает веселый огонек.

– Тебе все это очень понравилось, да?

Я тяжело сглатываю. Мне хочется рассказать ему, как я рада видеть его счастливым. Как я по нему скучаю. Как сильно обо всем сожалею. Но вместо этого я улыбаюсь и говорю:

– Ну что тут скажешь? Карма – та еще стерва.

Следующие несколько мгновений мы держимся на плаву, неторопливо перебирая ногами, а потом он тянется ко мне и убирает за ухо прядь волос, налипшую мне на лоб.

– Спасибо, – выдыхаю я.

Он молча на меня смотрит.

Взгляд Люка притягивает меня как магнит. Его глаза скользят по моему лицу и застывают на губах.

Сначала я думаю, что Брэтт и Уиллоу заняты друг другом, поэтому ему необязательно так на меня смотреть.

Потом я думаю, что очень, очень сильно хочу его поцеловать.

И я это делаю.

Я подплываю к нему, обвиваю его шею руками и прижимаюсь к его рту. Он целует меня в ответ, раздвигая мои губы языком и проводя им по внутренней стороне моей нижней губы. Мы не отрываемся друг от друга, и нас постепенно относит к самому краю бассейна. Руки Люка скользят по обнаженной коже моей спины, живота и бедер, пока мои ладони сдавливают его грудь. Все это кажется знакомым, но вместе с тем совсем другим, и это внушает ужас – словно гуляешь по городу, в котором вырос, после того как по нему прокатилась война.

Когда мы наконец отрываемся друг от друга, Уиллоу и Брэтт перебрасываются надувным мячом и изо всех сил делают вид, что очень сосредоточены на этом занятии.

– Я все время забываю, что нам нужно чаще так делать, – говорит Люк хриплым голосом и кидает на них быстрый взгляд. – Думаю, они нам верят.

– Да, – шепчу я, чувствуя, что мои колени дрожат, как желе. – Думаю, верят.

ТОГДА

С того утра, когда я спала в постели Люка, прошло двадцать четыре часа, и теперь Мэл, лежавшая на своей огромной кровати, похлопала по одеялу рядом с собой, чтобы я к ней присоединилась. Мне на ум пришла еще не до конца оформившаяся шутка о том, что я совершаю вояж по спальням Коэнов, и я мысленно улыбнулась. Но тут Мэл поправила подушку за своей спиной, и я вернулась к действительности.

– Мне ужасно жаль, что тебе сегодня так плохо, – сказала я.

Теннисный турнир в Милфорде забрал у Мэл последние силы, но зато Роуэн на ее глазах победил в финале, поэтому она горячо заверяла нас, что ни секунды не жалеет о своем решении туда поехать.

Она слабо улыбнулась мне в ответ.

– Спасибо, Джесси, девочка моя. Зато у меня неплохая компания.

Я смотрела на Мэл, прислонившись к спинке кровати. Все в ней казалось усталым – от дыхания и кожи под глазами до голоса и интонаций, – но она, по всей видимости, считала, что признаться в этом будет равносильно капитуляции перед болезнью.

– Итак, – проговорила она. – Как у тебя дела с моим первенцем?

Я попыталась сдержать улыбку, и Мэл рассмеялась.

– Все настолько хорошо?

– Для тебя это странно? – спросила я, поворачиваясь к ней лицом.

– Хочешь, чтобы я была с тобой полностью откровенной? – уточнила она, и я кивнула. – Я ни капельки не удивлена. Я видела, что все к тому идет – причем с обеих сторон.

– С обеих сторон? – переспросила я.

Ладно, догадаться о моей влюбленности в Люка было легче легкого, но я не понимала, что могло навести Мэл на мысль о том, что ее сын испытывает чувства ко мне.

– Ты же знаешь, что я безнадежный романтик, поэтому было трудно устоять перед соблазном примерить на себя роль Купидона, – сказала она. – Но я изо всех сил пыталась сохранять нейтралитет, ни к чему вас не подталкивать и дать вам самим со всем разобраться… Для меня было – и до сих пор остается – важным только одно: чтобы вы были в безопасности и чтобы никто не пострадал.

Мы немного помолчали, и она добавила:

– Я рада, что ты счастлива.

– Я очень счастлива, – сказала я. – Но мне кажется, что мы так мало видимся.