Результат разговора оказался нулевым. Сельские оперативники так и не установили личность погибшего.

Морг по телефону сообщать какую-либо информацию отказался.

– Будь вы хоть маршал, – ответили оттуда. – Приезжайте с бумагой, и будем после этого говорить. А так – извините… Откуда нам знать, кто вы такой… Мало ли у нас карликов поступает! Разве мы обязаны всех помнить…

Лушников согласился. Опустил трубку. Остался госпиталь. К господину Тирскому Андрею Николаевичу тоже есть вопрос. Неужели и этот сошлется на что-нибудь? Кругленький. Лысый. Подполковник. Служит себе потихоньку в богоугодном заведении. Информацию об инвалиде Казанцеве могли узнать оттуда.

– Андрей Николаевич?! Заволжская полиция приветствует вас! Как поживаете?… Как дети?… Как служба?… Лушников говорит…

Оказалось, у подполковника все на высшем уровне. Одно смущало подполковника – Лушникова не помнил. Пришлось рассказать о летчике-истребителе и его сыне. У которого колеса проткнули. Все четыре.

Подполковник вспомнил с большим трудом. Вероятно, у него каждый день прокалывают колеса.

– Чем обязан? – вынужденно спросил Тирский.

– Помните капитана? – спросил Лушников. – Того, что лежал вместе с моим отцом?

Тирский неопределенно хмыкнул. У него много лежит капитанов.

– Схоронили вчера, – сообщил Лушников. – Но я не об этом хотел сказать. Хотелось спросить, интересовался ли кто-нибудь его личностью за этот период? Если да, то кто и когда?

Тирский молчал. Лушников представил, как по лысине у того набегают торопливые капли пота.

– Личность – это, в смысле, фамилия?… – наконец спросил он.

– Вы правильно угадали… А также имя и отчество. И еще дата рождения и место жительства. Последнее – в особенности.

– Задали вы мне вопрос, – расстроился Тирский. – Но если вам надо, то придется подождать. Трубочку положите – я вам сам перезвоню. Через полчасика. Надо спросить. Может, запрос был какой-то… Либо по телефону тоже спрашивали…

Лушников опустил трубку и принялся ждать, поглядывая на часы. Прошло пятнадцать минут, и телефон прозвенел. Говорил подполковник Тирский. Оказывается, был официальный запрос. С нарочным присылали. И нарочному же выдали бумагу со всеми данными. Мировой судья запрашивал. Болдырев его фамилия.

– Большое спасибо…

Лушников попрощался и опустил трубку. И тут же набрал телефон 09, попросил номер судебного департамента. Записал, снова набрал номер и вступил в разговор с чиновником.

Тому явно не хотелось говорить. Требовалась информация, однако тот не имел представления, почему он должен ее выдавать первому поперечному.

– Встречному, – поправил Лушников. – И не первому, а майору Лушникову. Речь идет об убийстве человека, в отношении которого поступил запрос от мирового судьи Болдырева. Причем за день до преступления…

– Вот оно что! – в голосе чиновника зазвенел металл. – Тогда вам надо бы знать одну вещь.

– Какую?…

– Судьи Болдырева нет в нашем городе. Ни в мировых, ни среди федеральных судей. А среди мировых – там вообще одни женщины работают…

– Странно… Но существует запрос. С печатью и фамилией…

Лушников говорил сам с собой. В телефонной трубке звучал сигнал отбоя. В сердцах он бросил трубку. Но ведь приходил же кто-то в госпиталь! Интересовался. И даже получил на руки выписку из истории болезни со всеми данными и адресом.

Майор не поверил чиновнику. С майором, возможно, говорил совершенно посторонний человек. Снова набрал 09 и попросил Заволжских мировых судей. Записал. Перезвонил и после телефонного разговора понял, что нет в природе Волгошуйской области мирового судьи мужского пола. И фамилии подобной тоже нет. Это не удивляло. Это бесило, выводило из себя. Некто явился в госпиталь и спокойно получил о человеке всю информацию. У кого-то явный опыт в подобных операциях. Кроме того, у этого человека имелась печать либо бланк официального должностного лица. Интересно, какие у мировых судей печати? Надо узнать.

Снова позвонил. Представился. Ему объяснили. Сколько судебных участков, столько и судей. У каждого судьи своя печать, которая отличается лишь номером участка. Еще сказали, что всего по Заволжскому району образовано двенадцать участков.

Лушников поблагодарил разговорчивую секретаршу и отключился.

Двенадцать участков. Столько же печатей. В каждом кабинете. Учитывая столпотворение, какое творится обычно в судах, нетрудно сделать вывод, что чьей-то печатью просто воспользовались, улучив момент. Либо вообще похитили. Впрочем, какое это имеет теперь значение, если человека нет. Это лишь подтверждает тот факт, что за Казанцевым специально следили. Затем перехватили в каком-то месте, посадили в машину и вывезли за город. Окончательный результат известен. И вновь все как-то сходится к одному. К покушению на отца. Ведь в госпиталь проникли с единственной целью, чтобы убить. И на даче пули свистели… На него все опять замыкается. И если, допустим, убили, Казанцева, то с единственной целью – убрать свидетеля. Он мог опознать Уколова.

Лушников откинулся на спинку кресла. Теперь капитан никого не опознает. Надо было Казанцеву в ту ночь еще раз приложиться палочкой к ночному визитеру. По крайней мере, сам был бы жив до сих пор, Володя…

…Первыми прибыли Драница и Скворцов Валентин. Вошли в кабинет, стали докладывать.

– Филькина Тамара Борисовна, 64 г.р., медсестра, – перечислял Драница. – Трудится в частной больнице. По виду – заблудшая овца. Постоянно стремится к тому, чтобы ее жалели. Живут сейчас с дочерью, Киркиной Надеждой, и внуком Эдуардом. Такое впечатление, что обе, дочка и мама – два сапога пара. Причем оба на левую ногу. Не хвалят обеих почему-то в общежитии. Скользкие и подвижные, словно пиявки. Говорить лично не пришлось, потому что никто на стук не открыл. Информация получена чрез администрацию общежития. Похорон среди жильцов не было. Они вообще впервые слышат, чтобы у Филькиной кто-нибудь умер…

– Оттуда по своей инициативе съездили в морг, – продолжил Скворцов, – и переписали всех покойников, поступивших и выданных за истекшие трое суток. Записали и тех, кто имел к ним хоть какое-то отношение.

– После обеда можно заняться, – произнес Драница, кладя на стол список.

Лушников качнул головой: позабыл еще об одном месте. Очевидный прокол, в котором виноват сам. Придется исправлять.

– Поезжайте на кладбище… Возможно, там получите информацию… – тихо промолвил.

Драница не возражал. Но придется разделиться. Одному туда, другому работать по списку. На кладбище едет опять Драница. У него служебная машина. Скворцов остается на месте и работает на телефоне. Хоть бы какую-то информацию для начала получить.

– Личность Казанцева узнали через госпиталь. – Лушников посмотрел в записи. – Предоставили запрос мирового судьи Болдырева. Но у нас нет такого судьи…