– Обычная поза, – бормотал эксперт. – Влияние повышенной температуры… Судя по предварительным данным, на момент возгорания был умерщвлен… Абсолютно точные сведения. Потому что на голове имеется два входящих пулевых отверстия, а выходные намного больше – вынесло полголовы.

Подошел Порошин. У него суточное дежурство. Подал руку, здороваясь.

– Никаких сведений о личности. Свидетелей тоже никого. Имеется лишь один сторож, который не мурлычет.

– Пьяный, что ли?

– А хрен его знает! Такое впечатление, словно объелся чего-то. На роже рубцы от подушки. Вон он сидит на лавочке…

Подошли втроем к сторожу. Остановились напротив, глядя в заспанное лицо. Не должны так долго сохраняться следы. Подсели с двух сторон и стали вести неторопливую беседу. Кого видел накануне, чем среди ночи занимался, и почему так случилось, что ничего не может сказать?

Тяжелый случай: мужик ничего не помнил. Даже как оказался в этих местах, вначале не мог объяснить. Потом лишь дошло до него, что работает сторожем и обязан следить за порядком. Однако перегаром от него не пахло.

– Веди, показывай свой кабинет, – проговорил Лушников.

Подняли под руки и повели асфальтовой дорожкой мимо бездействующих каруселей. Навстречу торопился мужик лет сорока. Лысый и небритый. В спортивной одежде. Встал поперек дорожки, вопросительно глядя и перегораживая путь.

– Чо ты хочешь, мужик? – искренне изумился Порошин.

– Я не мужик! – воскликнул тот. – Я директор!

– Вот оно даже как! – опять удивился Порошин. – Тогда объясни полиции, откуда у тебя образовался покойник? Можешь сказать?

Директор вращал глазами и вел разговор о своем. Покойники не его стихия. В парке до сих пор почему-то бездействуют все аттракционы – вот о чем болит голова. Могут ему сказать, почему в парк не пускают людей?

– Доход, значит, беспокоит… – констатировал Драница. – Документы приготовьте свои. А мы их сейчас поглядим. Есть у вас?… Устав. Свидетельство. Разрешение. Лицензии… И все остальное. Кому парк принадлежит? Городу? Или гражданину по фамилии Орлов?

– Орлов тут не причем, – ответил директор. – Хотел взять себе парк, но ему отказали. Мэрия Волгошуйска не позволила.

– Ну, еще позволит. Еще не вечер. Браткам надо уступать…

Директор заблестел глазами. Страшные темы менты затрагивают. Лучше держать язык за зубами.

– Где контора?

– Там…

– Веди, начальник…

Пришли в небольшой бетонный домик. Здесь же и комнатка сторожа. Принялись осматривать и ее. Возможно, кто-то к сторожу заходил. Либо сторож изнутри кого-то видел.

– Вспоминай. Может, тебя угощали?

Мужику лет шестьдесят. Высокие лобные залысину. Волосы стрижены коротко. Гладит себе лоб, глядя в пол. Старается вспомнить, но там по-прежнему пусто. Взглянул в бок: взгляд попал на пустую пивную бутылку, и тут же вспомнил. Приходили двое. Лет под тридцать. Прокатиться на каруселях хотели. Но он отказал. Обычно полиция еще дежурит по двое человек, а в этот раз никто не пришел. Катать, естественно, сторож никого не стал – энергия отсутствовала. А выпить пивка не отказался. Помнит, что из последних сил тянул из стакана липкую жидкость. Потом наступил безусловный провал.

Он снова провел ладонью по лицу, разглаживая рубцы.

– Уволю, – бормотал из кабинета директор.

– Не имеешь права, – отвечал сторож. – Сначала разобраться надо…

Оперативники вышли из помещения, глядя под ноги. Вот она жизнь: никому ничего не надо. Убили человека, и всем до лампочки.

Лушников сошел со ступенек, а Драница задержался. Ступень деревянная заинтересовали человека.

– Что там, Петя? – спросил Порошин.

Тот молча нагнулся, сунул руку под толстую половицу и вынул блестевшую в темноте стекляшку. Приблизил к глазам и стал разбирать буквы.

– Не по-русски написано… Та-ва-зе-пам… Вот. Тавазепам. Видали. У кого-то наверно кончились, ее и выкинули. За ненадобностью. Посмотри, Лександрыч.

Лушников взял из рук старшего опера бутылочку и присмотрелся – точно такая же тара, как и в случае с его отцом. И название лекарства такое же. Невозможно забыть подобное название. Вызывает повышенную сонливость, потерю памяти, беспокойство и паранойю.

– Надо сообщить следователю, – проговорил Лушников. – Пусть изымут, как положено, и приобщат к делу. Жаль, руками трогали. А этого… – Он ткнул пальцем в дверь конторы. – Надо срочно направить на судебно-медицинскую экспертизу.

Драница вернулся, чтобы позвать за собой сторожа. Директор парка изо всех силы пытался возражать. Сторож обещал стоять двое суток, поскольку некому было его подменить, а тут вдруг вмешалась грубая сила и ломает устоявшиеся отношения. Драница сказал директору пару ласковых, и тот замолчал.

– Что ты ему сказал? – удивился Порошин.

– Ничего, – ответил тот, выходя наружу. – Обещал на машине прокатить… Но он не захотел.

Сторожа сопроводили к машине. Повторили следователю его рассказ, и тот торопливо написал направление. Сторожа посадили в машину и увезли, надеясь, что это мероприятие даст хоть какой-то результат.

Подошедшая труповозка забрала покойного. Группа все же оставалась на месте. Решили еще раз прочесать парк, покопаться в золе, заглянуть во все щели и опросить жителей близлежащих домов.

Самым близким домом была десятиэтажка, построенная в виде опрокинутой буквы «П». До нее было добрых триста метров. Опросили всех жильцов, квартиры которых выходили в сторону парка. И ни один из них не сказал что-нибудь вразумительное. По ночам они вообще не глядят в окна.

Опрос привел к убеждению, что деревянное сооружение подпалили во второй половине ночи, когда народ вовсю спал. Но для чего это было надо – тащить человека в парк, когда с ним можно расправиться в другом месте?

Оперативники ставили себя на место преступников – а как бы они поступили, доведись им оказаться в подобной ситуации? И понимали, что вряд ли поехали бы сюда специально, чтобы устроить костер. Подобные действия могли иметь случайный характер. Встретили, например, того же бомжа и стали над ним издеваться по причине пьяного состояния. Потом пристрелили и решили подпалить, чтобы никто его не узнал. Но для чего? Обычно подобное совершают с одной целью – обезобразить труп и сделать его опознание невозможным. Вот и весь вывод.

Ничего в парке больше не нашли. Понятые изнывали от беспрестанного блуждания по лесу. Наконец Ким Ли Фу решил сворачиваться. Сели в машину и вернулись на базу. На месте их поджидал Гаевой. Ободрал взглядом, словно оперативники лично плодили преступников, и велел собраться в его кабинете.

Выслушал доклад, задал пару вопросов и отпустил по домам. Завтра с утра соберутся опять. Странное убийство. Второе за короткий срок. Можно было бы заставить «Убойный отдел» работать до вечера. Или до утра, пока семь потов не сойдет. Пока не научатся работать… Либо не разбегутся по теплым местам… Но Гаевой так не поступил.