– И туда ж я включил хорунжего Неболтая, он в абордаже очень содействовал и французского капитана пленил.

В этот момент в дверь постучали.

– Что за дело? – недовольным тоном спросил хозяин кабинета.

– Телеграфная депеша из Одессы, ваше превосходительство.

Нахимов пробежал глазами лист.

– Вы были правы, Владимир Николаевич, и вот подтверждение-с. Состав эскадры неприятеля точно совпал с вашими сведениями. Сделано хорошо!

Поскольку было сказано «без чинов», то и ответ не совпал с уставным:

– Приложу усилия сделать еще лучше! Они бомбардировали наши батареи?

– Да, но эти попытки отбили.

Семаков ничего не сказал начальству о том, что хотел бы переговорить с иноземными гостями относительно поставки других и, возможно, лучших гранатометов.

Атака на одесские батареи проводилась эскадрой, включавшей на один корабль меньше, чем предполагалось. История, катившаяся по своей колее, слегка качнулась, но с пути не свернула.

События на берегу понеслись потоком. В дом, где проживали иностранные гости, прибыл мальчишка-посыльный с запиской, в которой ювелир Макаров настоятельно-вежливо приглашал многоуважаемых покупателей посетить его лавку «ввиду поступления интересующего вас товара».

– Велено ответа дождаться, – солидным голосом заявил посыльный, несолидно почесывая одной босой ногой другую.

Иностранцы переглянулись, быстро переговорили меж собой на чужом языке, и один из них, явно из офицеров, быстро написал записку, сложил ее, достал из кармана медную копейку, вручил то и другое гонцу и велел отнести обратно. Мальчишка резво поскакал по грязной улице, подстегиваемый отчетливой перспективой получить дополнительное вознаграждение. Забегая вперед, следует отметить, что его ожидания оправдались.

Сразу же после этого командор начал распоряжаться:

– Почему-то мне кажется, что тревоги этим вечером не будет и завтра не будет. Сударя хорунжего до завтрашнего дня отыщем. Так что можно к ювелиру идти в том же составе, что и тогда.

Относительно возможности нападения морское начальство пришло к тому же выводу, что и руководитель иноземцев. Но отсюда произошли несколько иные последствия. Одно из них заключалось в том, что команде разрешили сойти на берег. И в кабаке, куда нижние чины и устремились, разговоры были весьма интересными. Не так часто удается послушать истории об удачном абордаже[13].

Надобно заметить, что хотя комендор Максимушкин был в известной степени нетрезв, но не забыл тайные наставления лейтенанта князя Мешкова, каковые получил перед самым сходом на берег. И потому история была изложена в не особо хвастливом ключе:

– …и, значит, как вдарил я по вражьему борту, так грохнуло хорошо, да только все с недолетом. Цельных шесть гранат и вовсе не взорвались – впустую палили, значит. А потом наш зубастый приказал целиться под форштевень, так тут повезло: последняя вдарила аккурат, чтоб нос французу аж подбросило. Это сам видел. И течь у них открылась, все могут подтвердить…

– Так отчего же не взрывались, аль фитили гасли?

– Нет, там хитрое внутреннее устройство.

– Ну, выходит, тот купчишка, что гранаты продал, прохиндей растреклятый, подсунул вам негодные.

– То-то, что он честно предупредил: взрываться, дескать, будут, но не все…

– Ну, ты и уморил! Вот нашел честнягу! Прям святой: подсунул негодный товар и честно предупредил, что гранаты, мол, могут не сработать. Нечего сказать, достойный купчина!

– А все ж наша взяла, и никого насмерть не убило. Ну если не считать Пахома Зябкова, да и то его наша лекарь вырвала от костлявой.

– Где ж он сам?

– А нету. Лекарь запретила ему выпивать до завтрешнего. Ну, а потом можно.

– Эхва! Не повезло ему.

– Как раз наоборот-ка: осколок прям под сердце попал, ан жив остался, да считай почти что выздоровел, а завтра так вопче.

– Да разве баба лекарем быть может?

– Наша, она такая и есть. И потом: не мужняя она жена, на пальцах колец нет.

– Не, так не можно. Ладно, пусть не баба, а девка, так ведь все равно настоящим дохтуром ей не бывать.

Разумеется, казачье ОПЧЕСТВО получило свою долю от удачливого хорунжего. В кругу, каковой включал в себя лишь самых УВАЖАЕМЫХ, разговор был сходным – отчасти. Собственно перипетии боя интересовали постолько поскольку. Основная же масса вопросов вполне могла уложиться в классическую формулировку: «Ладно за морем иль худо? И какое в свете чудо?»

Частично казаки уже были наслышаны о чудесах. Корабль железный, сам из себя малый, ухитрился вчистую победить куда более сильного противника, да притом без повреждений (царапины на краске в расчет не принимались) – дело вполне себе лихое. Пушка там была особенная – это тоже стало общеизвестным. Про бомбы, что столбы воды выше мачт вздымают, все также знали.

Вразрез ожиданиям слушателей, хорунжий был вполне серьезен. После краткой информации о бое последовало:

– Гляньте, что я купил у тех иноземцев. Четырнадцать пулек, да в руке как лежит…

Пистолет пошел по рукам. А Неболтай продолжал рекламную кампанию:

– Для пластуна лучшего и не придумать. Стреляет почти без шума.

– А покажи!

– И покажу!

Обладатель невиданного пистоля извлек сильно помятый лист бумаги и нацепил его на гвоздь в стене. Отойдя на полтора десятка шагов, стрелок сам себе скомандовал:

– А ну-ка!

Послышалось что-то вроде «Чпок! Чпок!», и в бумаге появилось две дырки. Реакция слушателей оказалась хотя и не единодушной, но предсказуемой:

– Изрядно для пятнадцати шагов.

– И взаправду не грохочет.

– Тихон, дай-кось на пробу стрельнуть.

Пробовал не один стрелок. В сумме ушло полтора магазина. Последовали осторожные похвалы:

– Отдача истинно легкая, то правда.

– А по мне так четырнадцать зарядов – вот для дела ладно!

– Сколько ж отдал?

– Тридцать рублей золотом.

Сумма заставила не одну руку подняться к затылку. И тут прозвучал совсем уж неожиданный вопрос:

– А ежели серебром?

На этот раз крепко задумался сам рассказчик.

– А ить не знаю сам. Надо б спросить…

В лавку ювелира отправились Тифор и Мариэла. Они посчитали, что охранник вряд ли может понадобиться.

Ювелир, судя по манерам, был бесконечно рад замечательным клиентам: