Поёжившись, рыбак разложил снасти и принялся за дело. Когда лунка была готова и среди укрытого снегом белого льда темнело пятно воды, сварогин, нашептав согревающих Слов, взял удильник и, опустившись на прихваченный с собой деревянный короб, замер над прорубью.

Сидеть было тяжело – студёный мороз пробирал до костей, и даже согревающие Слова не спасали. Рыба не клевала – неужели от такого холода ушла в глубокие воды, разочарованно думал рыбак. Но вдруг кивок у удочки опустился, рыболов, обрадовавшись, подсёк, но крючок сильнее потащили вниз. Решив, что рыба попалась знатная, сварогин потянул удочку на себя, но рыба не поддавалась: чем сильнее тянул снасть человек, тем пуще нечто тянуло крючок.

Сварогин вскочил с короба и, едва не упав, выпустил удочку из рук – снасть тут же скрылась в проруби.

– Отец Сварог, – прошептал муж, хмуро смотря на прорубь: подходить к чёрной воде было страшно, но неясное любопытство манило.

Вздохнув, рыбак шагнул ближе и с опаской заглянул в воду. Сварогин не увидел своего отражения в тёмной воде, которая всё больше наливалась чернотой. Вода в лунке волновалась, и вдруг резкий толчок из-под льда разбежался по нему трещинами. Сварогин вздрогнул, но взгляда отвести не мог – ему почудилось, будто в толще воды он видит серый безглазый лик. Лик беззубо улыбнулся, и ещё один удар вывел сварогина из оцепенения. Вскрикнув, рыбак со всех ног бросился к берегу. Он даже не забрал снасти – молясь Сварогу, рыбак бежал к Волыньке, думая о том, что ловлей заниматься уже не будет. Никогда.

Украшенный кораллами зал ярко освещали плывущие под потолком огни цвета тёмного моря и светлого золота, и в их сиянии мерцала драгоценная инкрустация высоких колонн, держащих сводчатый расписной потолок.

Столы, ломившиеся от всевозможных яств, стояли вдоль стен с высокими окнами, за которыми в непроглядной морской мгле плавали рыбы, и их чешуя сверкала на свету, лившемся из терема.

Во главе столов восседал Ний в парадном княжеском платье, украшенном морскими самоцветами; подле Морского Князя расположились его гости: князья других, подвластных Нию, подводных городов; военачальники и знать детей Моря – все в нарядных, сотканных из водорослей и украшенных ракушками и драгоценными камнями, одеждах.

В центре зала играли артисты: звучала музыка, и облачённые в изумрудные платья серокожие девы танцевали в такт; их движения завораживали – они были то мягки и плавны, как спокойная вода, то резки и внезапны, словно потоки горной реки.

Веслав, по велению Ния, сидел по его правую руку и хмуро смотрел на танец дев. Движения дочерей Моря его не пленили – все мысли были о Василисе. Гости же Ния – морской народ – с интересом разглядывали человека и, не стесняясь, даже показывали на него когтистыми пальцами.

– Смотрю, ты совсем не весел, – пробасил Ний, глянув на Веслава.

– Я уже говорил тебе, что либо отпусти меня искать жену, либо умори, – ответил князь, не смотря на великана.

– А я уже отвечал тебе, царь, что пока клятву свою не исполнишь, никуда тебя не отпущу, – рыкнул Морской Князь. – Да и Василису искать тебе не в нашем мире надобно.

– Тебе известно, где моя жена? – удивился Веслав.

– Ты сыграть на гуслях должен, не забывай, – проговорил Ний и, подозвав слугу, велел ему принести инструмент.

– Тебе так надобно меня унизить перед своим народом? – спросил Веслав и посмотрел на Ния, что с высоты своего роста взирал на человека с насмешкой.

– Ты, порой, невероятно раздражаешь, – поморщился Морской Князь, глядя на Веслава. – Даже странно, что тебя с престола не свергли раньше.

– Если бы ты напал на Юг по приказу моего дяди раньше, оно бы раньше и случилось, – холодно ответил Веслав.

– Вот только не надо во всех своих бедах винить меня, – наигранно поморщился Ний, и к столу подошёл возвратившийся с расписными гуслями служка. – Вот и инструмент, царь, твой принесли, – подмигнул Морской Князь и, взяв у слуги гусли, встал.

Ний поднял руку, и музыка стихла. Девы остановили танец и поклонились трапезничающим; гости умолкли и обратили взоры на Морского Князя.

– Вы знаете, у нас сегодня почётный гость. – Ний махнул рукой на Веслава, и по залу прокатился шёпот. – Царь людей с нами разделяет трапезу! – провозгласил Морской Князь нарочито громко. – Ну, бывший царь, – добавил, и трапезная наполнилась глухим смехом. Усмехнулся даже сам Ний. Побелевший от злости Веслав сжал кулаки. – И у бывшего царя человеческого есть подарок, который он хочет преподнести нам за своё спасение – он сыграет нам на гуслях! – рыкнул Ний, и рукоплескания разлились волной.

Морской Князь, косо посмотрев на разгневанного Веслава, обратился к нему с шелестящим Словом:

– Сыграй-ка да воспой волны до небес, – шёпот Ния окружил князя, который не мог противиться невидимым словам.

Против воли Веслав поднялся и одарил грозным взглядом Ния, который под ещё большие рукоплескания и улюлюканья протянул князю гусли.

– Так я ж спасаю тебя, царь, – просипел Ний, наклонившись к Веславу и передав ему инструмент. – Ты ещё потом благодарить меня будешь.

Веслав, ничего не ответив, вышел из-за стола и проследовал на место музыкантов, что уже покинули трапезную. Сопротивляться Слову Морского Князя он не мог, поэтому Веслав опустился на стул, что принесли ему слуги, и заиграл. Гусли ожили: пальцы сами бегали по струнам, и искрящаяся мелодия заполоняла зал. Трапезничающие, что вначале игры умолкли и внимали музыке, вставали и пускались в пляс. Песнь гуслей то затихала и лилась звонким ручьём, то набирала мощь, устремляясь быстрой рекой, то громоподобными аккордами бушевала морской бурей, чтобы после апогея стихнуть и вновь робко заструиться талой водой.

Веслав хмуро смотрел на пляшущий морской народ: серокожие мощные великаны отплясывали так лихо, что морская соль, сверкая, осыпалась с кораллов, украшающих стены палат. И только Ний, пристально взирая на играющего Веслава, не плясал: Морской Князь был хмур и, сжав кулаки и собрав все силы, шептал Слова. Волхвование и пляски должны были скрыть то, что происходит в подводном тереме от тех, кто сейчас плывёт по морю на трёх кораблях. Ни Драгослав, ни Полоз не должны видеть ничего, кроме очередных игрищ морского народа. Когда же суда, ведомые Горычем, минуют Ниевы воды, можно будет вернуться к пиру и вздохнуть спокойно.

* * *

Миодраг вновь молился Повелителю – буря разыгралась настолько, что волхв едва не упал от крена корабля. Старец, схватившись за стену, тяжело дыша смотрел на пляшущий перед небольшим капием Полоза огонь-Сварожич – лазурное пламя разливалось по полутёмным покоям волхва, словно вода.

Корабль накренился ещё, сверху доносились топот ног и отчаянные крики поморов. Полоз всемогущий, да что же такое происходит? Миодраг не думал, что Владыка Вод ниспошлёт им такое испытание после спасения Драгослава Бессмертного.