Для образованной элиты Гетманщины термин «русин» и продолжал служить первостепенным этнокультурным маркером. Но какие термины и понятия стали популярными среди широкой общественности? Источники с обоих берегов Днепра указывают на то, что для людей, которые не получали образования в Киево-Могилянской коллегии, воспитанной на ренессансных образцах, местные идентичности и лояльности (среди которых была «украинская», или пограничная, идентичность) играли более важную роль, чем русская идентичность, которую сконструировало православное духовенство после Брестской унии. Именно такое впечатление складывается после чтения летописи-дневника русского дворянина Иоахима Ерлича — политического сторонника Речи Посполитой, который весьма критично относился к восстанию Хмельницкого и к казацкой политической жизни в целом. В тексте Ерлича «Украина» фигурирует гораздо чаще, чем «Русь», которая появляется только в связи с православными церковными делами. Украина и Волынь находятся в центре внимания Ерлича и задают географическую основу его идентичности. Ерлич взялся за написание летописи, скрываясь в Киево-Печерской лавре после вспышки восстания Хмельницкого, но его мировоззрение сформировалось задолго до казацкого выступления (он родился в 1598 году, а умер после 1673) и содержало образ Украины, знакомый нам из трудов и карт Боплана. Судя по летописи Ерлича, в сознании русской шляхты, которая привыкла мыслить локальными терминами, в течение XVII века появилась Украина как новое географическое образование, сравнимое с такими историческими регионами, как Русское воеводство и Волынь. Однако, в отличие от этих регионов, оно охватывало приграничья целого ряда воеводств[323]. Трактовка Украины как конкретного региона открывала путь для развития связанных с ним локальной лояльности и идентичности, а утверждение отдельного государственного образования на части традиционных «украинских» земель помогло эту возможность воплотить в жизнь.

Киево-Печерская лавра. Современный вид

Становление обособленной украинской идентичности можно реконструировать на основе Летописи Самовидца, которая охватывает казацкую историю с 1648 года до начала XVIII века. Считается, что эту летопись написал выходец из казацкой старшины Роман Ракушка-Романовский, который впоследствии стал православным священником. Этот труд представляет немалый интерес для историков как первый образец казацкой историографии. Для нас летопись еще ценнее тем, что после 1670-х годов ее дописывали год за годом, а не ретроспективно. Существенная часть летописи написана в городе Стародубе, где Ракушка провел последние десятилетия жизни (умер в 1703 году). Он был активным участником многих событий того времени, в том числе участвовал в восстании Хмельницкого и некоторое время исполнял обязанности приказного полковника Войска Запорожского. При гетмане Иване Брюховецком он занимал должность генерального казначея, а после устранения гетмана от власти провел несколько лет на Правобережье, в частности ездил в Стамбул в составе посольства гетмана Павла Тетери. Насколько нам известно из биографии Ракушки-Романовского, он не учился в Киево-Могилянской академии, поэтому его взгляды претерпели разве что минимальное «искажение» под влиянием гуманистического образования и идей той эпохи. Его летопись отличается своеобразием в изложении событий описываемого периода, предоставляя нам довольно полное представление о взглядах и идентичностях казацкой старшины по обе стороны Днепра[324].

Летопись Самовидца. Титульный лист издания 1878 г.

Летопись Самовидца не оставляет сомнений, что к началу 1670-х годов (когда Ракушка стал делать ежегодные записи, а Московия и Речь Посполитая поделили казацкую Украину) понятия Украины и украинской идентичности уже прочно укоренились в сознании казацкой старшины — мало того, они устранили почти все внешние элементы русской идентичности. Ракушка использует слова «Русь» и «русский» даже реже Ерлича. В его случае эти термины ограничиваются сферой Православной церкви и таких связанных с ней тем, как календарь богослужений. Зато в тексте наблюдаются неопровержимые проявления казацкой идентичности и прочной привязанности к Украине как к земле казаков. Границы Украины (как в ретросперспективном описании событий 1648–1671 годов, так и в записях за 1672–1702 годы) четко согласуются со Зборовским соглашением 1649 года. Автор ни разу не употребляет термин «Украина» для обозначения любых земель за пределами зборовских границ и четко различает Украину, с одной стороны, и Волынь и Подолье, с другой. Выглядит это так, словно казацкая элита Гетманщины почти полностью стерла из памяти значение, которое этот термин имел до 1648 года, охватывая все пограничные воеводства Польского королевства. Единство казацкой Украины выступает одним из первоочередных приоритетов среди лояльностей и ценностей автора. Ракушка откровенно не одобрял условия Андрусовского перемирия, согласно которому Правобережье оставалось под контролем Польши, благосклонно отзываясь о протесте своего покойного предводителя гетмана Ивана Брюховецкого против перемирия. Согласно Летописи Самовидца, гетмана соблазнило обещание Дорошенко «цале уступити гетманство усего, толко жеби вкупі зоставало козацтво». Поэтому, продолжал летописец, «Бруховецкий гетман дался намовити и почал брати ненависть на Москву»[325].

Правобережье продолжало оставаться частью Украины, но в широком смысле этого термина, тогда как в летописи главное место занимает узкое значение, которое касалось только левобережной Гетманщины.

Разделение Украины вдоль Днепра не помешало Ракушке-Романовскому воспользоваться названием «Украина» для обозначения обеих частей казацкой территории. Однако опустошение Правобережья в течение 1670-х годов и начало Руины, которая побудила многих казаков (к ним принадлежал и сам Ракушка) переселиться на Левобережье, не могли не повлиять на его восприятие событий. Описывая судьбу Правобережья в записи от 1675 года, он отметил: «И так тая Украина стала пустая, потому что остаток тех людей Побужа и торговичане зашли на Заднепровье»[326]. Иногда Ракушка писал о «всей Украине», но чаще всего употреблял термин «Украина» без уточнений для обозначения Левобережной Украины, которую также называл «Задніпря» и «сегобочна Україна». Кроме того, «Украина» Ракушки-Романовского охватывала Северщину с центром в Стародубе и Запорожье с казацким центром — Сечью, а значит, постепенно смещалась на восток — на земли, которые оказались под царским протекторатом.