Настя задумалась, потом сказала:

— Честно говоря, мне тоже плевать на эти притоны. Но я не могу смириться с убийствами. Такую вседозволенность им простить нельзя.

— Наша задача, Настя, куда скромнее. Ирина наняла тебя найти Марину, а потом сама исчезла. Найдем этих женщин и на этом успокоимся. А если они к тебе полезут с претензиями, разорим к чертовой матери весь их курятник с помощью обычного динамита. Законом тут никого к ногтю не придавишь. — Журавлев повернулся к Метелкину, старательно работавшему за компьютером. — Как у тебя дела, профессор?

— Хотите на голенькую Настену глянуть?

| — Хватит уже, нагляделись. Сотни метров пленки перевели, когда через скважину меня снимали. Мы, если помните, тоже похожим бизнесом промышляли. Только масштабы были не те, — с раздражением парировала Настя.

— Ладно-ладно, тебя смотреть мы не будем, — успокоил ее Метелкин. — Но четырех красоток придется лицезреть. Здесь и Марина есть, и Ирина. Причем на всех дамочек первый слайд делали портретным. Клиент мог иметь полное представление о той красотке, которую выбирает. Лицо, фигура в рост, спереди, сзади и всякие там эротические позы.

Вадим и Настя прильнули к экрану монитора.

— И вот еще две женщины. Они упоминаются в дневнике Марины. По ее словам, они исчезли. Это Зоя Морозова. Исчезла двадцать шестого декабря. Обратите внимание. У нее на попке цветная татуировка. Цветочек аленький. Очень соблазнительно смотрится. Хочешь не хочешь, а это примета. А вот Люба Китаева. Исчезла тринадцатого февраля. Тоже девочка меченая. При большом увеличении видна родинка, прямо рядом с соском правой груди, у Марины особых примет нет. Только глаза необычные. Такие не спутаешь. Широко посаженные и миндалевидные, а ресницы смотрят вниз, а не вверх. Взгляд получается с поволокой, томный такой, завораживающий. Если она жива, в чем я сомневаюсь, то узнать такую женщину в плотной толпе можно.

— Вот что, Женечка, снимочки распечатай в нескольких экземплярах. Всю фонотеку перепиши на лазерные диски. И тоже в нескольких экземплярах. У нас должен быть свой архив. А тот, как я думаю, нам придется вернуть на место. Копию с чертежей тоже сделаем и вернем. Там есть очень любопытные кальки с подземными коммуникациями. Тут придется со специалистом консультироваться.

— Послушай, Дик, лезть еще раз в пасть тигра рискованно. Зачем?

— А затем, что пропажу могут заметить раньше времени. Я так думаю, что быстренько и скоренько мы это дело не раскрутим. Перед нами сплошные стены стоят. Через них не перемахнешь. Подкопы делать придется, не настораживая зверя. Эти ребята готовы на все. Они знают, что им любое преступление с рук сходит.

В кармане Журавлева заиграла музыка. Он достал сотовый телефон и ответил сонным голосом, будто его разбудили:

— Какого черта вам надо?

— Извини, Дик. Я человек ночной и вечно путаю время суток. Разбудил?

— Кто это?

— Григорий Ефимыч из курортной зоны. Помнится, мы договаривались сотрудничать.

— А я что, против? Телефон мой у вас есть.

— Вот я им и воспользовался. Твоя великосветская клиентка мне уже все уши о тебе прожужжала. Требует только тебя. Влюбилась на старости лет. Завтра в пять она приедет. Постарайся не подвести.

— Буду, как штык. Но и вы не забывайте, что после горькой пилюли мне леденец нужен.

— Получишь свой леденец. На выбор. Спокойной ночи. Тебе надо выспаться и хорошо выглядеть.

— До завтра.

Журавлев убрал телефон в карман.

— Кто это?

— Завтра еду в Ватутинки. — Он указал пальцем на фотографии макета. — Это вам не филиал какой-нибудь, а настоящий бордель. На меня есть заявка.

Настя расхохоталась.

— Ты, Дик, пользуешься успехом больше, чем я. Ну что, девочки-проституточки, кофейку попьем?

— Заваривай и покрепче, — согласился Вадим. — Так вот. У меня возник еще один вопрос. Как я понял, ты, Женечка, устанавливал прослушки в гостиничных номерах. Работал на какого-то дядю. И судя по тому, что Настя попала именно в один из этих номеров гостиницы «Москва», то можно с уверенностью сказать, что мы имеем дело с одной конторой.

— Но от этого ничего не меняется. — Метелкин махнул рукой. — Мы уже обсуждали этот вопрос.

— Меня другое интересует. Аппаратура?

— Высший класс. Япония.

— И это понятно. Номера в Ватутинках очень похожи на гостиничные. Аппаратуру, очевидно, закупали оптом. Нет смысла разбивать на фирмы и партии.

— Допустим, — согласился Метелкин. — Вопрос-то в чем?

— Принцип работы техники меня интересует. Мою голую задницу пусть снимают, не жалко. Но я хочу пообщаться с клиенткой, но так, чтобы меня не услышали.

— Ничего не получится. Жучки стоят везде. Они очень чувствительные. Шепот уловят.

— Значит, дело дрянь?

— Постой-постой… А ванны в номерах там есть?

— Джакузи.

— Вот это я точно помню, что в ванных комнатах жучки не устанавливались и камеры тоже. Там снимать-то нечего, туда, как правило, поодиночке ходят. А шум воды заглушает микрофоны. К тому же аппаратура нежная, а там сырость и пар.

— Отлично! Лазейка все же есть!

Настя принесла чашки с кофе.

Отчет генералу о проделанной работе — это пустая трата времени, считал Марецкий. Черногоров никогда не лез в дела и даже не давал советов и рекомендаций. Он только слушал, и не всегда можно было понять по его безразличному, но задумчивому виду, улавливает он суть сказанного или спит с открытыми глазами. А для самих себя нет смысла пересказывать то, что уже знаешь. Вот если во время отчета у кого-то из сотрудников появлялась интересная идея или возникал спор, генерал реагировал тут же. У него загорались глаза, и он начинал следить за ходом дела, как за хоккейным матчем.

Монотонный бубнеж Марецкого, похоже, егс мало интересовал. Это не хоккей, конечно, а скорее пасьянс, который раскладывал один, а другой пытался понять, что он делает, ни черта не смысля в картах.

— Связь просматривается четко, — рапортовал майор. — Некий санитар Меняйло Лев Максимыч больше двадцати лет прослужил в психоневрологическом отделении военного окружного госпиталя. В течение пяти лет, как выяснилось, этим отделением руководил полковник Поплавский Герман Емельянович. В дальнейшем он получил звание генерала и был назначен заместителем начальника госпиталя, но вскоре перешел на работу в институт Сербского как заведующий крупным отделением и стал членом судебно-психиатрической комиссии. Спустя три месяца и Меняйло поступает на работу в то же отделение к своему бывшему начальничку. В деле также фигурирует жена профессора, работавшая в том же отделении ведущим психиатром и наблюдавшая подследственного Баландина. Сговор возможен. Другого способа сбежать не существует. Я проверил все возможные варианты. Если Меняйло вывел ночью Баландина из палаты, то Приленская, дежурившая в ту ночь, могла получить ключи у мужа от черного хода и вывести его во двор, где стояла «волга» Поплавского. Сам профессор уехал домой своим ходом, а утром его жена Приленская, сдав смену, могла скрыть беглеца в багажнике. Он достаточно вместителен. А ночь он мог переждать в салоне на заднем сиденье. На этот счет у меня никаких сомнений нет, так как других вариантов попросту не существует. Схема понятна. Не ясно другое: зачем им понадобился убийца? Очевидно, для того, чтобы использовать его по специальности. Если так, то обе убитые женщины и их мужья — жертвы этой троицы. Если мы возьмем во внимание версию, будто Баландин работал на них. Теперь короткие справки. Елена Андреевна Приленская. Кандидат медицинских наук, опытный врач-психиатр. На данный момент работает директором-распорядителем частной компании по проектированию индивидуального строительства. Живет одна в двухкомнатной квартире в центре Москвы. Официально замужем за профессором Поплавским. Но с ней его никто ни разу не видел за то время, пока она живет по нынешнему адресу. Это показал негласный опрос соседей по подъезду. Что касается самого По-плавского, то в Москве он не прописан, собственного жилья, по данным БТИ, не имеет. Никто о нем ничего не знает и давно не слышал. Среди умерших тоже не значится. Мы нашли другого Поплавского — Юрия Емельяновича. Это очень известный, если не сказать, знаменитый архитектор. Родной брат профессора. Но учинять ему допросы не стали, так же как и остальным фигурирующим в деле лицам. Материала пока слишком мало, и я не стал бы торопить события. Меняйло действительно живет под Москвой, но практически бывает в деревне редко. Может, потому, что еще сезон рыбалки не начался. Имеет машину «УАЗ», цельнометаллический фургон, купленный им на автобазе после списания. Ребята наблюдали за его домом. Он появился там однажды часа на два и опять уехал на «уазике» в Москву. Вести его не стали. Адрес есть, и этого пока хватит. Это все, что я могу доложить на сегодняшний день.