Конвоир отводит нашего командира в сторону, и к ним подходит егерь с пистолетом.

Указывает старшине на бревно – мол, садись. Сам легко опускается на корточки напротив. Здоровый и сильный мужик, моща из него так и прет.

– Вы есть командир? – на неплохом русском языке спрашивает егерь.

– Ну…

– Что есть «ну»?! Отвечайт!

– Я… я командир.

– Звание?

– Старшина.

– Гут! – кивает немец. – Тогда вы обязаны отвечайт офицеру. Кто напал на конвоиров из охранный баталион?

– Иди ты…

Егерь стремительно выбрасывает вперед руку! Блямс!

– Лотар, подними его.

Напарник немца поднимает с земли Корчного и пихает его на бревно.

– Еще раз. Кто напал на конвоиров? У вас их шинели и оружие.

– Мы…

– У вас нет машинпистоле… автоматов, да! Кто стрелял в конвоиров?

Старшина молчит. Сплевывает кровь, скопившуюся в уголке рта.

– Не хотеть говорить?

Корчной не отвечает.

– Так. Коммунистен?

– Нет… русский я… с вас хватит.

– Ага! – Немец даже повеселел. – Лотар!

– Яволь!

– Выведи его наверх. Пусть Фридрих отведет его куда-нибудь и пристрелит. Не слишком далеко, пусть остальные слышат выстрелы.

– Так… может быть, попросту здесь его грохнуть? Они еще и увидят!

– Нет, Лотар! То, чего не видишь, – всегда страшнее, чем события, которые наблюдаешь! Пусть они помучаются перед смертью неизвестностью! Да и кроме того, такие, как этот русский, иногда что-то кричат патриотическое перед смертью. Всю картину нам испортить может.

– А кого в лагерь приведем?

– Ну мы же не всех тут перестреляем! Одного – двух – прочие окажутся более откровенными!

Напарник кивает:

– Яволь!

Толкает старшину прикладом.

– Ауфштейн! Подымайсь!

Командир встает. Как-то боком, припадая на одну ногу.

– Марш!

Фридрих его сейчас поведет… Значит, один из фрицев вылезет наружу?

Угу… интересный расклад…

Но все оказывается иначе – конвоир свистит.

И неподалеку от меня раздается звук шагов.

Часовой!

Екарный бабай – я его не усек!

А он здесь один или пост парный?

Трещат кусты, немец особенно не скрывается.

А вот и он…

Неслабый такой мужичок – пудов шесть в нем точно есть. Винтовка в здоровенных руках выглядит легкой тростинкой.

– В чем дело? – интересуется прибывший.

– Этого русского надо расстрелять.

Здоровяк пожимает плечами и сбрасывает предохранитель.

– Не здесь… Отведи его куда-нибудь… не особенно далеко.

– А чем это место не подходит?

– Надо, чтобы другие этого не видели.

Фридрих кивает:

– Хорошо.

Подталкивает старшину прикладом.

А руки-то у Корчного связаны! Не такие уж немцы лопухи… не хотят рисковать.

– Комм! – И еще один удар, старшина аж захрипел.

Но на ногах устоял и зашагал вперед.

Лотар, посмотрев им вслед, поворачивается и спускается вниз.

А Фридриха никто не окликнул… Он один?

Не факт. Но и уйти с поста просто так немец не может. О полученном приказе никто, кроме него и Лотара, не знает, и напарник, если он есть, обязан будет окликнуть своего товарища – куда это тот наладился с поста?

Ну что ж… подождем оклика.

А сам тихонечко следом, благо тут не потеряешься. Старшина идет, особо не разбирая дороги, а немец – тот вообще топает как слон. Понимаю, что это только сейчас, навряд ли его взяли бы в такую часть, если бы он не умел ходить тихо. И он наверняка это может. Но сейчас ему скрываться не от кого и незачем. Они отходят от низинки метров на пятьдесят, и немец, не снижая хода, забирает чуть влево. Это зачем?

А тут пригорочек небольшой. Фридрих поднимается наверх – оттуда обзор лучше. Вот он останавливается и поднимает винтовку…

Нет оклика – он здесь один!

Отсюда я хорошо вижу его лицо. Немец совершенно спокоен, он делает свою привычную работу и ничуть этим не взволнован.

Да и я отчего-то больше не трясусь от ярости.

Бах!

Старшина замирает на месте, не успев опустить приподнятую ногу.

Стук.

Это падает на землю винтовка Фридриха, а мгновением позже рядом оказывается его тело. С остатками головы…

А я уже несусь назад. Впрочем, несусь – это, разумеется, преувеличение. Крадусь быстро, если так можно сказать. Немецкий маузер свое дело сделал, оставляю его на месте выстрела. Мне сейчас СВТ пригодится больше. И магазин там более вместительный, да и затвор передергивать не нужно. А скорострельность сейчас – ох как нужна будет!

А старшина?

Я ему нянька?

Пока подбегу, пока расскажу да развяжу, пока он очухается… уже второго следом поведут. У немца на поясе висит штык – авось сообразит Корчной.

Внизу мало что изменилось.

По-прежнему сидит на корточках командир «охотников». Егерей? Или как их на самом деле сейчас называют? А не один ли хрен?

По-прежнему стоит рядом Лотар.

Стало быть, выстрел их никак не побеспокоил, они именно его и ждали. Как хороший аргумент перед началом очередного допроса.

Только вот собеседник у них уже другой… Агапов это. Самый худой и изможденный. И не скажешь ведь, что у мужика две попытки побега!

Быстрый взгляд на прочих фрицев – где они?

Да тута… сидят и курят. Правильно, в засаде-то да на маршруте не подымишь! На табачный запах у оголодавшего солдата ух какое чутье! За версту унюхать может.

Вот и терпят фрицы. А сейчас – некого больше опасаться. Сколько было убежавших? Десять.

И пленных – десять.

Было.

Сейчас – восемь (как немцы думают).

Ну и пусть думают так подольше…

Быстро вытаскиваю из кармана носовой платок и увязываю им две М-24. Самое то, они в основном фугасные, осколков не так уж и много, авось наших не зацепят. Да и кидать я их стану так, чтобы упали между фрицами и пленными.

Рискованно?

А то ж…

Только вот без этого риска у меня шансов нет. Совсем нет, ни одного.