Один, второй…

С моей позиции стрелка видно плохо – только часть плеча, но именно туда я и всаживаю короткую очередь. Сбоку грохочет еще чей-то автомат. Парня толкает вперед, пистолет вылетает из его руки, и бандит оседает на дно ямы, из которой он только что выполз.

Марат Валиуллин вскакивает на ее край и высаживает вниз длинную очередь. Все – с этим конец.

А Лопатин лежит на земле, и на его губах пузырится кровь – пуля попала в шею.

Я помню, как мы тащили его на руках к бронетранспортеру, бешеную гонку по хреновым дорогам, когда тяжелая машина, завывая двигателем, ломилась напрямки. Влетев в селение, мы впопыхах снесли чей-то забор.

Помню, как бежали толпой к больнице, а я, забежав вперед, рывком открыл широко дверь…

И помню могилу на небольшом кладбище.

Сухой троекратный залп в неприветливое небо.

И помню бледное лицо Громова, его дрожащие сильные руки… После этого случая он замкнулся, долгое время вообще ни на какие вопросы не отвечал. Да никто к нему с ними и не лез…

Вот и я сейчас – точно в таком же положении…

Шорох, кто-то подходит ко мне сзади:

– Командир…

Это меня?

– Да? – не оборачиваясь, отвечаю подошедшему.

– Агапова надо забрать…

– Берите, – поднимаюсь на ноги и отхожу в сторону, чтобы не мешать бойцам.

Могилу погибшим вырыли в стенке низины, так что со стороны она была бы совсем незаметна. И это правильно.

Очень скоро сюда придут немцы. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы этого не понимать. Уже сегодня к вечеру кто-нибудь из фрицев отправится сюда, чтобы выяснить положение дел на месте. Очень ведь может быть, что уничтоженная нами группа имела конкретную дату возврата в расположение части. И как только это время придет, сюда направят посыльного – выяснить, в чем дело. Нашли они здесь кого-нибудь или до сих пор сидят в засаде – все может быть. Предположить то, что группа может быть уничтожена, немцы, конечно, могут, но не прямо сейчас. Пока для этого нет никаких оснований. Предполагать тут наличие каких-то хитро вывернутых спецов? С какой, собственно говоря, стати? Что им тут делать? Какие цели преследовать?

Даже и тот факт, что на поиск беглых пленников выслали таких вот головорезов, – и то само по себе явление удивительное. Разве что под рукой больше никого не оказалось! Да нет… другое здесь что-то.

Ясное дело, что группы посыльный не найдет: я еще не совсем выжил из ума, чтобы оставить здесь все в первозданном виде. Значит, утром сюда пожалует поисковая команда. На здоровье… и они без подарков долго не останутся. И вот после этого рассвирепевшие немцы здесь все поставят на уши. Найдут могилу – вскроют без лишних разговоров. И уж навряд ли будут тратить время на то, чтобы ее закопать назад.

Поэтому коротко поясняю свою мысль Кружанкову – он мужик неглупый и все поймет. Тот молча кивает, и бойцы уносят тело Агапова.

Отловив Ольгинского, озадачиваю и его.

Стаскиваем тела убитых немцев в глубокую яму и укладываем там. Забрасываем их сухим хворостом и присыпаем остатками прошлогодней листвы – она еще тут присутствует. Ну некоторый геморрой при поисках мы противнику уже обеспечили. Впрочем, ребятки, если вы полагаете, что этим все и ограничится, то я буду вынужден вас горько разочаровать…

Они пришли поздно ночью.

Три незаметные тени нарисовались на дороге и какое-то время неподвижно маячили около покосившейся ели. Правильно, значит, мы прикинули место возможной встречи – других столь очевидных ориентиров здесь больше не было.

Выждав около часа, тени зашевелились. По моим прикидкам, в лес ушли двое, хотя вполне допускаю и то, что один из них попросту устроил засаду на того, кто рискнул бы последовать за ними следом. Но таких дураков тут нет. Часа через три тени вновь зашевелились – уходят. Так же тихо, как и пришли. Какие там у них установлены сигналы для поиска и взаимного опознавания, неизвестно. Но ответов на них пришедшие явно не получили. Значит, надо ждать новых визитеров.

Даю отбой бойцам: можно спать. Раньше чем через несколько часов сюда никто не придет.

Как должны будут поступить беглые пленные, которым выпадет неслыханная удача – заземлить неслабых немцев?

Да бежать они будут.

Со всех ног и как можно дальше.

Ибо очень скоро им на хвост сядут коллеги уничтоженных. И будут гнать их упорно, с немаленькой злостью. Крайне вероятно, что такая погоня долгой не станет. Вернее, могла бы не стать.

Если бы мы именно так и поступили.

Уходить в глубь леса, разумеется, можно.

Особенно сейчас, располагая приличным уже запасом продовольствия и не испытывая недостатка в вооружении. Можно даже попытаться устроить преследователям засаду.

Которая, с большой долей вероятности, станет для нас последним боем. Увы, немцы значительно лучше подготовлены. Да и, кроме того, на их стороне мобильность и средства связи. Численное превосходство, наконец. Любого из этих факторов достаточно для того, чтобы усложнить наше дальнейшее существование в максимально возможной степени.

Поэтому мы никуда не уходим.

Нет, с места боестолкновения, разумеется, наша группа сваливает в максимально быстром темпе, особо не заботясь о маскировке своих следов. Сваливаем, само собой разумеется, в сторону дороги. Все естественно, мы же не какие-то там немыслимые таежники, способные тихо и незаметно ходить по лесу. Куда уж нам до егерей…

Во всяком случае, очень надеюсь на то, что именно так и подумают наши преследователи.

И дружно рванут по нашим следам – они хорошо видны на дороге. Следы стоптанных русских сапог. Выходят из леса, какое-то время прорисовываются на обочине, потом пересекают дорогу, мимоходом пройдясь по глубокой луже. Оная лужа вплотную подходит к кустам, куда, надо думать, смотались зловредные русские. Именно туда, ибо дальше на дороге следов русских сапог не наблюдается. Да и откуда им там быть?

Особенно если учесть тот факт, что они из этой лужи и не выходили вовсе. Просто каждый из бойцов, зайдя в лужу, переобувался в трофейную обувь, которую нес в руках. И на сушу выбирались уже вполне себе немецкие ботинки или сапоги – кому что подошло… А вот подобных следов на ней хватало и без нас.

Памятуя о зловредных собачках, которые уже один разок нам неплохо поднагадили, безжалостно присыпаю всю округу рядом с нашей лежкой трофейным табаком. Ничего, живой боец и без курева потерпит, а мертвому сигареты без надобности.

Ждем…

Трудно это – сидеть в двух шагах от возможной могилы. Нас, если что-то пойдет наперекосяк, прихлопнут тут моментом. Нет, сколько-то солдат мы, ясен пень, с собой заберем, это не вопрос. Но помирать неохота категорически! Однако же каким-то образом надо убедить фрицев в том, что мы топаем именно туда, куда и показали изначально. Поэтому решаю рискнуть и ломлюсь напропалую по лесу, щедро ломая на своем пути ветки и оставляя за собою след, словно от рехнувшегося лося. Не заметить столь явных вещей – ну это совсем слепцом надо быть! Попутно, пользуясь некоторыми прибамбасами из арсенала покойных «охотничков», оставляю на своем пути парочку растяжек – немецкие гранаты, ежели кто не знал, такие вещи вполне предусматривают. Даром что запалы у них терочные. Правда, не у каждого солдата при себе подобные штучки есть. Но у «охотничков» – имелись. Грех таким подарком не воспользоваться! Это уж совсем круглым дураком надо быть! Льщу себя надеждой, что к таковым не отношусь…