Последовал резкий толчок, и на мгновение Майку показалось, будто снова сработал импульсный корректор, однако он тут же понял, что это не так.

От толчка плавающий в болоте корпус «макета» крутанулся вокруг своей оси, и лейтенанту через крохотный иллюминатор удалось рассмотреть причину беспокойства. Ею оказался двадцатиметровый грипан-танкетка, который пытался сожрать металлизированное полотнище тормозного парашюта. По какой-то причине тот не был отброшен «макетом» во время приземления, и теперь болотный хищник пытался рвать его зубами.

— Эй, живые есть? — поинтересовался кто-то. Корн даже не понял, кто именно, — так сильно искажён был голос.

— Я жив… — ответил лейтенант, не прекращая наблюдения.

— Да и я тоже… — Это уже был майор Ламберт. Его голос лейтенант узнал сразу.

— Мы в воде, или это ощущение… только в моих штанах?.. — попробовал шутить Милош. Затем последовал новый рывок грипана, и Ник со Стивом невольно вскрикнули.

— Это не импульс, ребята, — успокоил их Корн. — Просто нас хотят сожрать и начали с парашюта…

От очередного толчка корпус «макета» снова закрутился, и теперь уже все члены экипажа сумели мельком увидеть хищника.

— Корн! Да он же нас целиком проглотит! Корн!

— Не проглотит, — спокойно отозвался лейтенант. — Это грипан, а они привыкли пережёвывать пищу тщательно.

Неожиданно где-то в остатках механизма управления «макета» включилась запись. Тонкий писклявый голос сообщил, что для разрушения стенок корпуса достаточно произнести слово «выход».

Сообщение повторилось раз двадцать, пока Ламберт не сказал: «Заткнись».

— Только, пожалуйста, ребята, не произносите это слово раньше времени, иначе от нас ничего не останется…

— Не будем, мы же не дурни, да, Милош?

— Да, командир, давай лучше пальчиками пошевелим…

— Давай, — согласился Ник, — только я их не чувствую. Совсем…

— У меня та же история.

— Отлично! — с неожиданным оптимизмом воскликнул Корн после очередного рывка.

— Чего же отличного? — поморщился Ник и сплюнул кровавую слюну.

— Он потащил нас к себе в нору! Если у него не отберут добычу другие грипаны, у нас будет шанс, потому что вокруг норы грипаны намывают песчаную или галечную отмель.

— И ты хочешь, чтобы мы попробовали выскочить на отмели?

— Да. Иначе очень скоро здесь окажутся урайцы. Они не успокоятся, пока не удостоверятся, что мы на дне болота.

— Это точно, — согласился Ник. Он пытался осмотреться и убедиться, что урайцев ещё нет, однако маленькое окошко то и дело забрызгивало грязью.

Движения завладевшего добычей грипана становились все резче, он все целенаправленнее продвигался к береговой норе.

— Заметил сородичей, — пояснил опытный в этих делах лейтенант Корн. — Хорошо, если он успеет улизнуть от них, иначе мы застрянем здесь надолго.

«Если не навсегда», — угрюмо подумал майор Ламберт и снова попытался пошевелить пальцами рук. Однако ничего у него не получалось, поскольку плечи тоже онемели.

С ногами дело обстояло лучше — левую Ник чувствовал почти всю, а правую — по колено. Те, кто посылал их сюда, примерно представляли себе состояние прибывших пассажиров, потому и придумали голосовую подачу команды. Нажать какую-то кнопку или дёрнуть рычаг к концу такого путешествия никто бы уже не смог.

— Кажется, отрываемся, а, лейтенант? — подал голос Милош, и Ник почувствовал, как тяжело даются капитану эти слова. Видимо, он произносил их лишь для того, чтобы доказать самому себе, что ещё жив.

— Все, понёсся! — почти закричал Корн, когда «макет» упал на бок и его начало трепать со страшной силой.

Несмотря на все усилия, Ламберт снова потерял сознание. В короткие мгновения, когда он приходил в себя, ему казалось, будто он видит чёрную изогнутую спину неизвестного чудовища, которое, извиваясь в болотной жиже, упорно тянет за собой «макет», поднимая волну иссиня-чёрного ила.

— Приготовиться! — закричал лейтенант, самый бодрый из все команды, поскольку находился в родной стихии.

Дно «макета» царапнуло по песку, затем он опрокинулся на бок.

— Ждать больше нельзя, я командую! — снова закричал лейтенант и после короткой паузы произнёс: — Выход!

И тотчас, словно дольки апельсина, корпус «макета» развалился на три части, а его измученные пассажиры вывалились во взбаламученную воду.

— Вставайте на ноги! Вставайте на ноги, а то захлебнётесь! — надрывался Корн, помогая по мере сил Милошу и Ламберту подняться.

Наконец им это удалось и, давясь мутной жижей, кашляя и отчаянно ругаясь, оба двинулись следом за Майком, каждый припадая на одну ногу.

— Главное — уйти с линии атаки! — пояснил тот, оборачиваясь через плечо.

Поначалу Ник решил, что имеются в виду вездесущие урайцы, однако на этот раз атаковали грипаны. Шесть или семь этих чудовищ, высоко подпрыгивая над взбитой кашей из мха и грязной воды, неслись к норе своего более удачливого собрата, чтобы разделить с ним его добычу.

Зрелище этой ужасающей мощи придало беглецам сил, и они выскочили на сушу, словно и не испытывали никаких затруднений с руками и ногам. Вместе с тем было понятно, что оставаться на берегу тоже небезопасно, а потому все трое, прилагая неимоверные усилия, где бегом, а где и ползком, продолжали двигаться в глубь редкого леса.

— Все, давайте передохнем… — выдавил из себя Ник, без сил падая под ближайший куст.

— Ещё не все… Нужно поталамусов обобрать… — сказал Корн, указывая подбородком на десятки небольших рачков, которые сидели на одежде беглецов.

— Ой, какие противные, — заметил Милош, пытаясь пошевелить висевшими словно плети руками.

Между тем рачки оказались не робкого десятка и продолжали движение, выискивая открытые участки тела.

— Муравейник! — сказал вдруг Ник. — Я вижу муравейник!

Он с трудом поднялся на ноги и побрёл к сооружённой из лесной трухи куче. Остановившись у края муравьиных владений, он решительно опустился на землю.

— Муравьи боятся воды, — сказал подошедший Милош.

— Только не прибрежные, — возразил ему Корн, располагаясь рядом.

Заметив посягательство на свой дом, в атаку на пришельцев тут же кинулись отряды защитников. Как и предполагал Ламберт, насекомые первым делом набросились на поталамусов и, дружно вцепившись в них, потащили к себе домой, расчленяя добычу прямо во время транспортировки. Поталамусы щёлкали своими острыми как бритва резцами, однако муравьи были проворнее их.

Скоро с очисткой было покончено, и последних рачков и муравьёв пришлось стряхивать Корну, у которого заработала левая рука.