Маркграф не перебивал, и некоторое время молчал потом.

— Верден писал мне про этого паренька, — сказал он наконец. — Значит, это второй ребенок Виолики. Интересное совпадение. И он считает себя моим сыном. Вердену это неизвестно, не так ли? И он исчез. Именно исчез, я не встречал его, и ничего о нем не слышал, и если он в Сартале, то я ничего об этом не знаю. Ведь ваш подопечный Эдин Вентсивер рассчитывал так или иначе на встречу со мной, верно?

— Не обязательно, милорд. Взглянуть на вас — да, конечно. Я не уверен, что он стал бы добиваться встречи.

— Я понял. Его надо найти, и немедленно, не так ли, Лаленси? И не поднимать шум, у меня в замке сейчас на редкость много нежелательных персон. Но мы постараемся. Уточните-ка еще раз, в какой именно день это случилось.

В комнату как раз сунулся очередной посыльный, маркграф подозвал его.

— Передай, любезный, ее милости, что я никак не могу ее сопровождать — важные дела.

После этого он кликнул секретаря, скучавшего в соседней комнате, и отдал распоряжения. И завертелось.

Всех слуг собрали и опросили, потом стражу. Как водится, поначалу никто ничего не видел и не знал.

Но так ведь не бывает на самом деле, особенно если правильно задавать вопросы.

Слуги и стража видят все и все знают. Зато их никто не замечает, так уж повелось.

Кто явился в замок накануне? Очень многие. То и дело кто-то ездил туда-сюда с поручениями от гостей, и привозили провизию, заказанную экономом. Привратная стража толком запомнила лишь двоих юнцов, приехавших на одной лошади. Оба нездешние. Кажется, это они привезли весть о разбойниках в окрестностях замка, о чем доложено начальнику городской стражи.

Где эти юнцы?

Неизвестно. Но разбойников уже благополучно выловили.

Покинул замок ли кто-то из слуг в означенное время?

Да, старая кухарка и ее внучка, девчонку заподозрили в воровстве и велели убираться. Ее милость была сострадательна, велела дать им повозку и выплатить жалованье, они уехали утром.

В рекордно короткий срок замок осмотрели и перетряхнули снизу доверху. Обнаружили чужую клейменую лошадь. Лошадь Якоба Лаленси была заклеймена так же, то есть, нанята в той же конюшне.

Смену стражи, охранявшую ворота той ночью, допросили опять. И некоторых слуг.

Замок маркграфа Сарталя — огромный и людный, в нем, как песчинка, затеряется кто угодно и что угодно. Но так только кажется на первый взгляд. И если песчинку не искать…

Кто может выполнить неудобное поручение? Совсем неудобное?..

Ах, помощник эконома?..

Скоро отряд стражников отправился в слободку на окраине Сарталя, и еще немного времени спустя перед маркграфом поставили двоих контрабандистов, сестра одного служила в замке прачкой. Им заплатили и за молчание, конечно, но не столько же, чтобы молчать в такой неудобной для здоровья ситуации…

Убить? Нет-нет, они не душегубы. Они продали мальчишку на торговец «Золотая ракушка». Респектабельный торговец, да, приходит в Сарталь регулярно. Да, говорят, что «Ракушка» промышляет контрабандой и каперством, но ведь это не доказано, а говорят — мало ли что. И потом, им приказали и заплатили, а услужить их милостям — всегда дело благое и почетное.

Услужить их милостям, ни много ни мало. Какие еще могут быть вопросы?..

И скоро два шерка из личного флота марграфа, что в стояли на рейде, подняли паруса и ушли в море, в разных направлениях. Поскольку один из кораблей должен был этим вечером прокатить по заливу высоких гостей маркграфини, его исчезновение стало последней каплей в чашу ее супружеского неудовольствия.

Маркграф, его секретарь и Якоб Лаленси сидели в кабинете маркграфа, когда леди хозяйку внесло туда на волнах ее праведного гнева. Женщина в серебристом парадном платье и в сверкании драгоценностей была изящна и утонченно красива, ее муж, давно избавившийся от парадного костюма, казался рядом с ней непомерно большим и грубым мужланом.

— Этому должен был предел, милорд, — прошипела маркграфиня, косясь на Якоба с секретарем. — Этому должен быть предел! Уберите отсюда слуг, наконец, и соблаговолите объясниться, почему вы позволяете себе столь несуразные поступки!

— Миледи?

Маркграф сначала посмотрел на супругу снизу вверх, потом не спеша встал, оказавшись на голову ее выше, и обстоятельно запустил свою большую пятерню в затейливую прическу леди — затрещала жемчужная сетка, пара шпилек упала на ковер.

Женщина широко раскрыла глаза и испуганно заверещала.

— Этому должен быть предел, миледи, — сказал маркграф. — Уйдите, мне некогда. А потом, надеюсь, вы изволите объясниться.

Он легонько оттолкнул женщину, которая, подхватив юбки, так же стремительно унеслась, как и появилась. Маркграф вернулся в свое кресло, и, поморщившись, обронил:

— Прошу прощения, господа, что вам пришлось быть свидетелями нашей маленькой семейной размолвки. Итак, на чем мы остановились?..

Первая новость появились назавтра к обеду, ее привез один из посланных маркграфом кораблей. Новость не обрадовала. Встреченный по дороге сольвеннский шлюп-торговец сообщил, что пару дней назад поджег и потопил напавшую на него пиратскую шнекку «Золотая ракушка». Спасся только камбузный мальчик, которого сольвеннцы передали на сартальский шерк.

Спасенный мальчик оказался то ли напуганным, то ли придурковатым, от него добились крайне мало. Но тем не менее он поведал, что невольника, купленного в Сартале, на погибшей шнекке не было — капитан Венд перепродал его… кому-то, и незадолго до происшествия они перешли на другой корабль.

Кому перепродал?.. И на какой корабль?..

Мальчик не знал. Не помнил. Не обращал внимания. Это не его дело. Но этого «кого-то» тоже называли капитаном.

Имя? Нет-нет, мальчик не знал имени другого капитана.

Какой корабль? Большой. Больше «Ракушки». Большой корабль прислал лодку за другим капитаном и его мальчиком. Это все.

Понять, с каким именно кораблем встретилась в море пиратская шнекка, казалось проблематичным — море велико, и берегов у него тоже немало.

— По крайней мере, он жив, — заключил маркграф. — А отыскать его… Что ж, есть хорошее средство. Это деньги, мой друг. Чем больше, тем вернее.

И еще два быстроходных корабля ушли в море исполнять поручение маркграфа Сарталя, один из них, помимо прочего, повез письмо в Верденский замок, Графу.

Прошло больше двух месяцев. Точнее? Эдин потерял счет дням. Лето окончательно закончилось, начались штормы, которые налетали быстро и словно ниоткуда.

Осень…

Год назад, примерно в это время, он приехал в Развалины… в замок Верден.

Он должен вернуться туда. Во что бы то ни стало должен. Он вернется.