Корабль покинул верфи Амиса точно в назначенное время. Попутный ветер наполнял паруса. Солнце ласково сияло в чистом голубом небе. Легкая волна тихонько билась о борт. Один день сменял другой, путешествие проходило безмятежно. Купец присматривал за боцманом по ночам, деля эту обязанность со своей кошкой. Эльман и Софие видели, что боцман стал нелюдим и бледен, но не предпринимал попыток ни на кого напасть. Они расслабились и потеряли бдительность, пока однажды, дыша на палубе свежим ветром, не услышали такой разговор.

– Наш боцман похоже сбрендил, – говорил один матрос другому, плевал за борт и на палубу, снял и выкинул все прибитые к мачте и стенам подковы.

– Сегодня он уронил за борт швабру, а следом столкнул и ведро,– подтвердил второй матрос. Эльман и Софие тревожно переглянулись, и бросились к каюте боцмана. Еще не добежав до нее, Софие поняла, что они опоздали. Тело боцмана лежало на палубе с развороченной грудной клеткой, темная густая кровь подернулась тусклой пленкой. А на мачту, громко свистя и выкрикивая слова древнего заклинания, взбиралась старая уродливая ракшаси. Все, кто был на палубе, замерли, не сводя с демона глаз. Добравшись до верхней реи, старуха обернулась черным бакланом. С криком, напоминающим раскаты зловещего хохота, она расправила крылья и взлетела. Сделав круг над кораблем, ракшаси скрылась из вида в клубящихся темных тучах.

Поднялся ветер,волны взлетали выше и выше. Небо почернело, засверкали молнии. Словно в ответ на раскаты грома, откуда-то из подводных глубин в небо ударили фонтаны огня. Воздух сгустился. Освещенная огненными всполохами из темных волн поднялась громадная голова морского змея, она вздымалась все выше и выше и достигла уже верхушки мачты. Смешно было и думать о том, чтобы оказать ему какое-либо сопротивление. Змей обрушился на судно и принялся крушить его. Он легко перекусил мачту и стал грызть борта, выламывая из них здоровенные куски. Моряки в дикой панике прыгали за борт. Эльман и пара матросов догадались спустить с борта шлюпку. Купец, спасая свою жизнь, даже не вспомнил о белой кошке не раз выручавшей его. Софие не осуждала торговца. Каждый спасает свою жизнь, как умеет. Крепко вцепившись когтями в дерево кормы Софие приготовилась принять свою уЧасть. ”Жаль, только,”– думала она,– “что я ничем не смогла помочь своей молочной сестре и маленькому племяннику.” Шторм стих также неожиданно, как и начался. На море опустился густой туман. Софие почувствовала, что ей стало тесно на возвышавшемся над водой участке кормы. Так и есть, она опять приняла человеческий облик. Равнодушное солнце поднялось над поверхностью моря. Очень хотелось пить. Софие поднялась на ноги, балансируя на раскачивающемся остове кормы. Приложив ладонь ко лбу, она вглядывалась в даль. Нигде до самого горизонта не было видно ни судна, ни паруса. Софие попила горькой морской воды, пить от нее захотелось еще сильнее. Стайка мелких рыбешек мелькнула над поверхностью волн. Рыбки покинули родную стихию, спасаясь от хищника. Девушка проводила их рассеянным взглядом. Могут ли здесь плавать акулы? Свернувшись на своем ненадежном пристанище и обняв колени руками, Софие забылась в тревожном сне.

– Софие,– приятный мужской голос прозвучал прямо в голове девушки. ”Вот так и сходят с ума жертвы кораблекрушений,”– безучастно подумала она.

– Софие, ты не сходишь с ума,– рассмеялся голос,– открой же глаза!

Софие открыла глаза и чуть не взвизгнула от неожиданности. Огромная голова морского конька высунулась из воды перед ней, дальше угадывалась мускулистая шея крепкие стройные ноги, дальше виднелись радужные плавники. Крупная чешуя, покрывавшая тело существа, играла золотыми и серебряными бликами.

– Я красивый?– полувопросительно, полуутвердительно заявил пришелец.

– Кто ты?– спросила у существа Софие.

– Ты разве не помнишь?– конь опять рассмеялся,– вспомни морского конька, которого добрая кошка выпустила в открытое море.

– Но как ты сумел узнать меня в человеческом облике?

– Я запоминаю не внешность, а душу,– просто ответило существо,– а называют меня гиппокамп, морской конь. Садись мне на спину, я домчу тебя до Митридата. Ведь ты туда стремилась попасть?

Софие скользнула в воду, подплыла к гиппокампу и крепко обхватила его мускулистую шею. Весело разрезая грудью морскую гладь, морской конь стремительно мчался, оставляя за собой искрящийся пенистый след. Гиппокамп не обманул, еще солнце не склонилось к закату, как на горизонте показался белокаменный Митридат Град. Широкие лестницы спускались к гранитной набережной. Вдоль лестниц каскадами были высажены кусты рододендрона, пестролистная гейхера образовывала разноцветный ковер. Выше располагались дворцы, так искусно возведенные, что они казались парящими над зеленью и цветами. На каждом пролете лестниц были обустроены обширные смотровые площадки, украшенные статуями и фонтанами. Сам город разбегался по обе стороны от дворцовых зданий. Дома граждан были значительно ниже, но от этого не менее красивые. Нарядные и аккуратные, они весело выглядывали между кронами садовых деревьев. Далее по склонам холма тянулись бесконечные виноградные плантации.

– Какая красота!– воскликнула Софие, любуясь открывающимся видом. Гиппокамп высадил девушку на отмели возле городской окраины.

– Дальше я не могу сопровождать тебя,– с сожалением произнес морской конь.

– Спасибо тебе за помощь! – Софие с чувством обняла его влажную, мускулистую шею,– спасибо и прощай!

– Счастливого пути, Софие,– произнес гиппокамп растроганно,– прими на прощание мой совет: не ночуй в пределах старого городища.

Из глаз гиппокампа скатилось несколько слезинок. Они упали на мокрый песок и превратились в крупные жемчужины.

– Возьми их девушка-кошка, это мой прощальный подарок для тебя,– сказал морской конь и, вспенивая набегающие волны, устремился прочь от берега.

Следовало найти какое-нибудь место для ночлега, а еще безумно хотелось пить. Услышав, плеск и веселое журчание водяных струй, Софие устремилась на звук. Мощеная камнем дорога привела ее на небольшую площадь. Несколько фонтанов, расположенных на ней, посылали ввысь свои струи. Ветер играл с ними и рассеивал вокруг водяную пыль. Девушка погрузила лицо в воду ближайшего из фонтанов и стала жадно пить. Простая вода казалась ей вкусней самых изысканых напитков. Напившись так, что стала ощущать себя наполненным кувшином, Софие утерла стекающие по лицу капли и осмотрелась. Солнце осторожно коснулось краем поверхности моря, окрасив небо и волны всеми оттенками красного. Дорога, взбирающаяся вверх по склону, тоже приобрела пастельно-розовый цвет. Софие вспомнилось, что ярко-красное небо на закате сулит ветреный день. “Пусть будет ветер”,– думала девушка,– “по-крайней мере под ногами у меня надежная земля, а не раскачивающаяся палуба.” Мощенная камнем дорога давно сменилась пыльным проселком. Если вначале Софие еще встречала редких прохожих, то уже довольно давно девушка брела по улице в совершенном одиночестве. Решившись, наконец, спросить дорогу к постоялому двору, Софие постучалась в ближайшую калитку. Дверь медленно распахнулась с протяжным скрипом давно не смазанных петель. Двор зарос сорной травой, в глубине виднелся обветшавший остов старой телеги, к забору прислонены проржавевшие вилы. Девушка заглянула еще в несколько дворов, всюду царили тишина и запустение. Совсем стемнело. Окрестности освещались только светом звезд и едва народившегося месяца. Следовало уже где-то устроиться и хоть немного поспать. Софие шагнула очередной двор, безуспешно окликая хозяев. В глубине двора притулился домишко одной стороной вросший в каменистый склон холма. Софие вошла. Все предметы в комнатах были покрыты толстым слоем пыли. Девушка открывала одну за другой двери комнат. Изнутри дом оказался значительно больше, чем выглядел снаружи. Видимо, дальние комнаты были выдолблены уже в скальной породе холма. Софие споткнулась в темноте и кубарем скатилась вниз по каменной лестнице. С ходу влетев в кучу соломы и заплесневелого тряпья, девушка решила, что дальше не ступит и шагу.