Тоска по Роану до этого момента была спрятана где-то в самом дальнем уголке моей души, о котором я едва вспоминала с тех пор, как покинула Эверлесс пару недель назад. Хотя кажется, что прошла целая жизнь. Но, оказавшись перед его могилой, вдруг остро ощущаю, что он мертв, что его действительно нет, и горе разрывает меня на части. Вспоминаю его последнюю смущенную мольбу, которую оборвал нож Каро. То, как потемнели его глаза, когда он упал, и какая оглушительная тишина повисла потом.

Без сил падаю на колени. Внезапно чувствую присутствие мертвых: ощущаю, что они окружают меня, толпа невидимых глаз, молчаливый укор той, кто воскресал снова и снова и может хоть как-то помочь им, ушедшим без возврата. Помочь папе, Роану, Амме и тем, кого я почти не знала: Ринн, женщине, открывшей мне имя моей матери, попавшей в ловушку бесконечной временнóй петли в Брайарсмуре, ведунье Алтее и даже ее сыну, Джоэбу.

Элиасу, который уже, должно быть, мертв.

Кто знает, сколько еще семперцев унесла бесплодная борьба Алхимика, которого веками ничто не могло сломить.

Воспоминания о смерти снова накрывают меня, и внезапно я чувствую стыд.

Лгунья. Ты все у меня забрала.

– Ты тоже все у меня забрала, – произношу вслух и снова возвращаюсь в странный момент, в котором я рисовала Лису возле реки. Той маленькой девочкой, конечно же, была Каро. А мужчина вдалеке – ее отец…

Который пригласил меня жить с ними…

Все внутри обрывается.

Если бы я была суеверной, то не стала бы стоять так близко к могилам, потому что они могут быть отравлены, время может подняться из них, словно что-то живое, и заставить мою кровь свернуться. Но я остаюсь на месте. Когда утреннее солнце рассеивает туман, перед моим взором предстают целые ряды надгробий. Влекомая любопытством, я бреду вдоль одного из них, пока не натыкаюсь на знакомое имя:

Лорд Ульрих Эвер.

Надгробие ничем не выделяется среди остальных, лишь на плите изображено знакомое цветущее дерево, которое я уже видела раньше, на кошельке Каро, когда она нашла меня возле реки.

Мир плывет перед глазами. Сквозь серые и зеленые цвета вижу другое лицо: папы. Слышу голос Каро. Мой отец.

Лорд Эвер.

Отец Каро.

Как мог Лиам – как могла я – не догадаться? Внутренний голос подсказывает, что это правда.

Едва различимый шорох, такой тихий, что я думаю, не вообразила ли его, вырывает меня из размышлений.

Сначала мне кажется, что я попала в еще одно воспоминание, но небо остается таким же размыто-серым. Взглядом обвожу кладбище в поисках признаков живого существа, но никого не замечаю. И тревога никуда не исчезает, потому что кругом полно могильных камней, за которыми оставшийся туман может скрыть незваного гостя. Возможно, это чей-то друг или влюбленный с разбитым сердцем, сбежавший при виде меня.

А потом что-то холодное, маленькое и острое касается моей спины, заставляя меня застыть на месте.

– Обернись, – раздается тихий шепот, и я повинуюсь.

Вижу перед собой Охотника.

Нерожденный крик замирает в горле. Он стоит на расстоянии вытянутой руки от меня, в маске и капюшоне, приставив нож к моей груди. Охотник угрожающе неподвижен, я даже не вижу, чтобы он дышал. Словно призрак, оружие мертвых, которому суждено призвать Алхимика к правосудию.

Охотник бросается вперед, и я едва успеваю увернуться, понимая, что он из плоти и крови. Чувствую вес и жар человеческого тела под черным плащом, слышу песню ножа в воздухе, а потом мягкий, тошнотворный звук, с каким он вонзается в землю. Охотник снова бросается на меня.

Я отшатываюсь, все еще не придя в себя после сидения на холодной земле. Спиной задеваю могильный камень и едва не падаю, пропустив следующий удар ножа, который приходится почти мне по лицу. Встаю и пячусь, не желая поворачиваться к Охотнику спиной. Скрытое капюшоном лицо приковывает к себе мой взгляд. Дрожа всем телом, вспоминаю фигуру, которая пыталась меня утопить.

Он снова идет на меня, но на этот раз мне удается выбить нож из его руки. Охотник не останавливается, бросаясь на меня с голыми руками, стараясь вцепиться мне в горло.

Мы вместе валимся на землю, и он оказывается сверху. Сквозь черный шелк его плаща чувствую доспехи, защищающие руки и торс, – из-за этого боль от каждого удара еще сильнее. Пока мы боремся, металлические носы его сапог больно бьют меня по голеням, локти резко врезаются в ребра; руками в перчатках он тянется к моему горлу, и я не в силах удержать его. Отрывистый вздох вырывается из-под маски, но его тут же заглушают мои стоны и стук сердца в ушах.

Охотник замирает надо мной, сильнее сжимая мое горло. Он тяжело дышит, прижимаясь грудью ко мне, и до меня впервые доходит, что его тело меньше и легче, чем я думала.

Охотник слазит с меня, бросаясь к ножу, который валяется неподалеку от нас, и поворачивается ко мне, занося руку с оружием. А потом откидывает капюшон…

Мое дыхание замирает. Я узнаю короткие кучерявые волосы. Он снимает маску и сбрасывает шелковый плащ…

Ина.

Ина Голд, моя сестра, Королева Семперы, с яростным выражением лица стоит передо мной. Она тяжело дышит, ее щеки раскраснелись. Но рука, направившая на меня клинок, тверда.

– Ина, – голос хрипит. Облегчение, радость и страх одновременно теснятся в груди. – Ина, как?..

– Молчи, – яростно шепчет она. – Как ты смеешь приходить сюда, на могилу Роана?

Я беспомощно шевелю губами. Ина. Моя подруга. Моя сестра. С чего мне начать свой рассказ, когда она смотрит на меня с такой ненавистью в глазах? Разочарование настигает меня: я считала, что моя ложь защитит ее. Я поступила так из любви, но нельзя было позволять ей думать, что я убийца. Злость и ненависть в ее глазах доставляют еще больше боли, чем все удары, которыми мы обменялись.

– Я не убивала его, – выдавливаю я. Произнесенные вслух, эти слова кажутся жалкими, хотя знаю, что они правдивы.

Рука Ины дрожит, взгляд по-прежнему прикован ко мне.

– Конечно, нет, – едко отвечает она. – Полагаю, что они с мамой сами решили убить себя.

– Ина, ты могла бы покончить со мной у реки, – хриплю я. Все мое тело болит, но я заставляю себя встать с травы, медленно-медленно, не отрывая от нее взгляда. – Но не сделала этого.

– Нет. Ты предстанешь перед судом. – Взгляд Ины быстро перепрыгивает за мою спину, на могилу Роана, а потом обратно. Мне снова кажется, что я чувствую присутствие мертвых, всех погибших и убитых за последние пятьсот лет. Ина, как и я, хочет знать правду.

– Роан был мне другом, – говорю я дрожащим голосом, но подавляю эмоции, заставляя себя быть сильной ради нее. Она тоже потеряла все, и я обязана рассказать ей, чтобы она не распалась на части. Подобно Лиаму, в свое время рассказавшему мне истину об Алхимике, я выдаю ей правду по чуть-чуть. – Его убили, чтобы добраться до меня. Потому что кое-кто думал, что так навредит мне.