– Здорово он тебя поцарапал, сын мой, – сказал герцог, не отвечая Омерфору, – того и гляди, шрам на щеке останется, девушки любить не будут. Уродства у нас не в моде.

– А Ларисоль сказала – шрамы украшают мужчину, – рассеянно заметил жрец, отпивая лимонад.

– Большей дикости не слышал. И почему ты считаешь, что казнь стоит отменить? Уже обещались послы из самого Витифана. А это далеко, знаешь ли. Они два дня назад как выехали.

– Ты хочешь лишить жизни девушку только потому, что к тебе гости едут? – Омерфор резко поставил стакан на стол.

– Ведьму. И не только поэтому. Она обещала вызвать дождь, ты помнишь? Пока валимея Ларисоль вызвала лишь беспорядки.

– Герцог! – Омерфор старался соблюдать иерархию даже с родственниками, жаль, не всегда получалось. – С помощью Ларисоли мы вычислили Руфона, который как стервятник кружил над Риануртом. Она вышла на Дагаюла. Мы теперь знаем,что Делан и Морестен служили ему, прямо в храме Оделаморы. И в конце-концов, она изгнала бога тьмы в дыру, из которой он пришел, буквально вымела из нашего мира.

Омерфор вспомнил, как десятки светящихся стрел превратились в щупальца, обвились вокруг Дагаюла и сжимали, пока он не съежился до человеческих размеров. Отщепенец среди высших изрыгал нецензурные проклятия и грозился вернуться, чтобы поглотить Рианурт на завтрак. Но под ним уже разверзлась почва и поглотила его в свои глубины, все так же связанного.

– Виновный найден, а значит скоро все наладится, только нужно время, – попытался найти последний аргумент жрец.

– Ты отвлекаешься, Омерфор, – герцог налил себе еще освежающего напитка, – условия были какие? Дождь в течение семи дней, или на костер. На исходе шестые сутки. Завтра вечером должна случиться развязка.

Формально отец был прав. Но справедливости в этой правоте не чувствовалось.

– Единственное, на что пойти могу, подельницу ее, Кюргену, помиловать. Пятьсот часов общественных работ – и она свободна. Пусть воду развозить помогает торговцам. Я большую партию заказал в Иолуши. Завтра в наш город прибудет много гостей. Накупят сувениров, захотят пить и разберут воду за любые деньги.

Амосфей рассуждал с деловитым добродушием, но у Омерфора, как часто бывало, по спине шел холодок от его слов. Иногда ему казалось, что отец начисто лишен обычных человеческих чувств. Ему чужды сопереживание и милосердие.

Попрощавшись с герцогом, жрец вышел на улицу. Вечерело и жара немного отступила. Он увидел, как во двор замка въезжает вереница подвод, груженых цистернами. Воду привезли. Охранников было что муравьев. Оберегали драгоценный груз. Нередко такие обозы грабили. Жажда превращала людей в чудовищ.

Ему захотелось увидеть ведьму. Или все же – Посланницу? Он уже и не знал, что и думать. А само по себе думалось мало приличествующее верховному жрецу. Хотелось лицом зарыться в ее светлые волосы, шептать на ухо всякие глупости. А уж о чем мечтали его руки, вовсе не стоит упоминать. Да-да, сталкиваясь с ней, жрец ощущал, будто каждая часть его тела живет по-своему и имеет собственные желания.

Но главным, чего сейчас хотел Омерфор, было спасение ведьмы. Он должен придумать, как избавить ее от казни. Найти лазейку в законах? Слово герцога непреложно. Он и сразу насторожился, когда отец вынес вердикт: “дождь или казнь через семь дней”. Почему правитель так настроен? Омерфор пытался его переубедить. Ему одного раза хватило ее сжигать, второго он не перенесет. Что, если прийти и предложить сбежать с ним?

А вдруг она не пожелает? Нет, когда они целовались, все выглядело и чувствовалось так, словно она за ним куда угодно готова проследовать. Но в остальном… они же пяти минут провести не могут, чтобы друг друга не подкалывать.

Но это не повод дать ей сгинуть. Он решительно отправился в “Мешок”. Долго стучался сначала в один номер, потом в другой, пока не пришла Дариз и не сообщила, что валимея Ларисоль на заднем дворе с валлом Гириком сходят с ума и расходуют и без того скудные запасы воды.

Омерфор проследовал и туда. И застал интересную картину. Эти двое сидели прямо на земле, как дети, и радостно смотрели, как кипит вода в котле, стоящем на каком-то приспособлении для нагревания. Без огня и дыма. Пар поднимался над котлом, как и положено по природе вещей. А потом втягивался в облачко приличных размеров, которое зависло на высоте около двух метров над посудиной. Облачко росло, пышнело на глазах. Впечатляет!

– Смотри, валл жрец, какое у нас тут природное явление! – беззаботно позвала жреца Ларисоль. И он почувствовал, как сердце сжали обручи. Захотелось схватить ее, утащить подальше от всех, кто может причинить вред, отправить на костер или замуровать. А еще вдруг возникло желание студенту дать по морде. Уж он и сам не знал, почему. За то, что тот с ней рядом. И смеется, и по плечу ее бьет по-свойски, мол, посмотри, какая у нас тут получается штуковина. И за то, прежде всего, что ей с этим парнем легко, интересно и весело. Даже накануне собственной казни.

– А сейчас, внимание, пойдет дождь! – торжественно объявил Гирик Малин.

Омерфор напрягся. Может, будет повод настоять на отмене казни?

Студент нажал кнопку на приборе, который подогревал котел с водой. Из миниатюрной тучки полилась вода, толстыми струями, не каплями. Все облачко быстро переместилось в котел обратно.

– Ну, как?

– Отличный фокус, – разочарованно проронил Омерфор, – в школе сгодится, объяснять детишкам водный круговорот. Но как это поможет вернуть дождь Рианурту, если вы возвращаете в котел меньше воды, чем из него уходит?

– Наверное, никак, – растерянно сказала Ларисоль. И лицо ее поблекло.

– Ты пойдешь к себе, или тут поиграешься? – неловко спросил Омерфор. Если бы она решила отправиться в номер, он бы тут же посвятил ее в свой план – сбежать, не дожидаясь костра. Но Посланница решила побыть еще во дворе.

– Хочу подольше посмотреть на звезды, увидимся завтра, жрец.

Что ж. Можно ее понять. Она считает, что это ее последняя ночь. Почему бы не провести ее в хорошей компании, с симпатичным мальчиком. Но он все равно сумеет ее перехватить до вечера. Подведение итогов – с последним солнечным лучом. Так что, у него еще полно времени.

ГЛАВА 27. День Х

Не смогла. Не получилось. Подвела себя и всех. Раньше я не задумывалась о том, как бы провела свои последние часы. Да, бывают такие социальные активности, когда народ придумывает себе занятие перед смертью. Это должно помогать вычленить в жизни самое главное и полностью себя этому посвятить.