Старых духов мало, преобладают недавние. В основном двадцатый и девятнадцатый века. Восемнадцатый — реже, семнадцатый — совсем редко. А представителя шестнадцатого века Данилюк вообще пока встретил только один раз.

Причем даже не европейца, а индейца-мешика, который при жизни понятия не имел, что является христианином. Конкистадоры их тогда крестили массово, целыми деревнями, зачастую даже не извещая, что это вообще за ритуал. После смерти таким нечаянным христианам предлагали выбрать, куда отправиться — в Миктлан или в Чистилище. Большинство выбирало хорошо известный им Миктлан, но некоторые решили попытать счастья здесь.

А вообще, больше всего тут католиков. Это же их тема, с Чистилищем. Однако протестантов, православных и даже иудеев тоже хватает. Полно и некрещеных вроде Данилюка.

В расовом же соотношении преобладают европейцы и латиноамериканцы. Негры тоже есть — эфиопы и афроамериканцы. А вот азиатов гораздо меньше — в основном филиппинцы и корейцы.

Выйдя из трамвая, Данилюк купил у уличного торговца сосиску в тесте. Ну как купил… просто подошел и попросил. А торговец создал эту сосиску прямо из воздуха.

Здесь все так. Как и в Лимбо, нет ничего материального, все что угодно можно просто вообразить. Только астрал более плотный, поэтому творить как заблагорассудится уже не получается. Вот этот тип при жизни продавал хот-доги — и этим же он может заниматься и здесь. А сам Данилюк при всем желании хот-дога не создаст — он пытался. Получается только с той пищей, которую часто готовил при жизни… а при жизни Данилюк вообще редко готовил.

Конечно, еда как таковая здесь опциональна. Призраку не нужно каждый день обедать и ужинать… да и вообще не нужно. Но получать удовольствие от вкусовых ощущений дух может.

Да и торговля в загробных мирах — это совсем не то же самое, что у живых. Здесь нет ничего материального. Творить из незаряженного эфира очень легко, но создаются вещи эфемерные, исчезающие, едва лишь о них забываешь. А более плотные предметы — это, как правило, продолжения конкретных духов.

Та же одежда у каждого призрака своя — и она не изнашивается, не пачкается, да и смысла в ней нет никакого, но при этом передать ее никому нельзя. Можно зайти в магазин одежды, взять костюм матадора и даже какое-то время его носить — но придется постоянно о нем помнить. Отвлечешься ненадолго — и вот ты уже снова в наиболее привычном себе виде.

Естественно, продавец не потребовал платы за хот-дог. В Чистилище работают не ради денег, а ради вида на жительство. Усердный труд — один из способов сократить ожидание. Тут все временно, все стремятся в Рай. Приносишь пользу окружающим — и где-то там падают незримые песчинки, отмеряя остатки испытания.

Чистилище — это место, в котором души очищаются.

Конечно, можно и здесь жить неограниченно долго. Влачить бесцельное существование — как в том же Лимбо. Палками за ворота не погонят. Но от такого прозябания быстрее… иссякаешь. Поэтому здесь почти и нет никого старше нескольких веков — все такие либо отбыли в Рай, либо переродились.

На улицах иногда встречаются такие, бесцельные. Астральные бомжи, гуляющие по Чистилищу без дома и определенных занятий. В глазах ничего, кроме пустоты.

Рано или поздно они исчезают — убредают во внешние круги или просто реинкарнируют. В астральную нежить не обращаются — за этим здесь строго следят.

Социальные службы Чистилища стараются работать с такими кадрами, помогают насколько возможно, пытаются вытаскивать, пристраивать к делу — но получается не со всеми и не всегда.

Если дух не поддерживает свой огонь сам, помочь ему очень трудно.

Здание, к которому подошел Данилюк, было настоящим сердцем Чистилища, его центральным стержнем. Вокзал Душ — то самое место, через которое в Город попадают свежие покойнички. Он стоит здесь уже полтораста лет — именно тогда коллективное бессознательное духов преобразовало в него… что-то. Данилюк все забывал узнать, что именно было здесь до Вокзала Душ.

Входя, Данилюк перемигнулся с Анхеликой. В Чистилище не водится документов и пропусков, но привратники у многих дверей стоят. Просто как формальность — чтобы было чем занять бесчисленных граждан. Анхелика дежурила у этого входа дважды в неделю, и Данилюку она с каждым днем улыбалась все приветливее.

Вообще, в плане половых отношений потребности духа тоже опциональны. От их отсутствия никто не страдает, но ничто не мешает им радоваться. Это дело в организме духа включается как бы по желанию.

Браков тоже нет. Размножаться духи не могут, совместного имущества у них не бывает… да и вообще имущества как такового. Собственность только личная, являющаяся практически частью самого хозяина. Так что браки не нужны.

Но просто живут вместе многие. Иногда даже более чем вдвоем. В Чистилище в ходу свободные отношения, без ревности и обязательств.

Не все одобряют такое положение вещей. Особенно недавние духи, все еще применяющие к загробному миру земные законы и правила. Эти поначалу пытаются навязывать другим свой взгляд на вещи, но со временем привыкают.

Мораль — она ведь штука гибкая и субъективная. Многое из того, что считалось нормальным каких-то пару веков назад, сейчас поднимает у людей волосы дыбом. И наоборот.

Вошел Данилюк не через главные двери. Большие врата Вокзала Душ выходят на огромную площадь с противоположной стороны. А здесь просто служебный вход.

Данилюк прошел по узкому коридору, поднялся на свой этаж, поздоровался с коллегами и принялся разбирать бумаги. Работу ему поручили несложную, но монотонную. Он получал данные о новоприбывших, проверял их на наличие ошибок, заполнял документы и отправлял в архив.

Проку в этом никакого — просто в Чистилище балом правит бюрократия. На каждый чих своя бумажка.

Правда, клиенты обо всем этом и знать не знают. С документами возятся исключительно клерки. Канцелярские крысы вроде Данилюка.

Целые легионы канцелярских крыс.

Разумеется, здесь, как и во всех загробных мирах, бытие определяется сознанием. Точнее, коллективным бессознательным. В мире духов нет никакой нужды в дверях, столах, бумагах, компьютерах и прочих материальных атрибутах. Но умершие подсознательно считали это неотъемлемой частью существования — и все было так.

Начальство в работу клерков не вмешивалось. Ничего не указывало, не распоряжалось. Пока все шло своим чередом, никто никого не трогал.

Даже через полгода Данилюк не знал, кто руководит Городом. Есть ли вообще в нем какое-то верховное начальство? Может, Чистилище — это просто филиал Рая, и управляется из того же центра?

Он знал только, что в самом центре Чистилища находится земной рай. Такой элитный квартал на вершине горы. Там живут праведники, которые работают в Чистилище на постоянной основе. Они в любой момент могут переехать в Рай, но не переезжают.

— Алекса! — окликнул Данилюка Збышек. — Ты такую знаешь — Феодосия Некрасова?