✓ Следует оценить психологические факторы (такие, как стабильность, алкоголизм) внутри родной семьи, в которой произошли упоминаемые события.

✓ Следует определить, выдвигал ли обвинитель ранее обвинения в сексуальном домогательстве против своих коллег и начальства.

✓ Следует проанализировать все сведения о совершенных обвиняемым правонарушениях, которые могут подтвердить или опровергнуть справедливость заявления.

✓ Следует изучить все личные записи, порнографические фотографии и другие данные (полученные от братьев и сестер, других родственников и друзей детства), которые могут подтвердить справедливость заявления.

✓ Следует рассмотреть все факты, указывающие на то, что обвинитель получит определенную пользу от своих заявлений (такую, как одобрение членов группы, денежную выгоду от судебного процесса или рационализацию собственных неудач).

✓ Следует определить, существует ли сопротивление и неприятие отличного мнения авторитетного психолога или психотерапевта со стороны обвинителя или его лечащего врача.

Никакие данные, связанные с рассмотренными выше вопросами (за исключением безусловных доказательств, таких как фотографии), однозначно не устанавливают и не отрицают истинность реанимированных воспоминаний. Но определенные факторы могут указывать на достоверность или невероятность предъявленных обвинений. Лечащим врачам и судебным экспертам советуют подробно изучить все доступные доказательства.

Многие консультанты по проблемам сексуального насилия искренне верят и стараются помочь людям, которых считают жертвами насилия. Однако, когда в дело вступают значительные денежные суммы, сложно не согласиться с циничным утверждением, что постоянное диагностирование «восстановленных воспоминаний» стало прибыльным бизнесом для врачей и продавцов книг.

В 1994 году суд присяжных в Южной Калифорнии, заслушав свидетельские показания, согласился с Гари Рамона, что психиатр и консультант действовали незаконно, внушая его дочери ложные воспоминания о якобы пережитом сексуальном насилии. Рамона получил $500 тыс., хотя дочь продолжала настаивать на истинности своих воспоминаний. Позже он просил суд смягчить наказание в обмен на обещание подсудимых не подавать апелляционную жалобу. Смягчение наказания отменяет повторный пересмотр дела в более высокой инстанции. В схожем судебном процессе в Далласе суд присяжных присудил $500 тыс. супружеской паре, которую оклеветал психиатр, обвинив в насилии над собственной, уже взрослой дочерью (Браун, 1995). Вероятно, такие случаи еще долго будут провоцировать судебные иски против психотерапевтов. Они создают вероятность, что третья сторона под влиянием психотерапии может добиться оправдания преступника.

Эти два случая схожи с другими ситуациями, описанными в данной книге. Сексуальное насилие и убийство — особо тяжелые преступления. Но другие типы «восстановленных воспоминаний» могут быть не менее губительны. Сколько пациентов в ходе психотерапии и после нее обвиняли родителей и супругов в менее тяжелых формах насилия? Как часто психотерапия приводила к решению развестись со сбитым с толку супругом? Статистики не существует. Но на основании частных заявлений работники сферы здравоохранения выяснили, что такие последствия не редки. Среди типичных объяснений (рационализации) — недостаточный «рост» бывшего супруга, не посещавшего психотерапию, или то, что психотерапия позволила набраться мужества закончить несчастливый брак. Этот тезис присутствует в некоторых случаях. Антитезис ему — неправильное восприятие себя, которое становится «истинным» в ходе психотерапии.

Пациент психотерапии должен тщательно отбирать сведения, которые сообщает лечащему врачу. Существуют универсальные предубеждения при ретроспекции. Как отмечал Дейвс (1988), мы «буквально» «сочиняем истории» о себе, о мире и о действительности в целом… и часто… именно эти истории определяют наши воспоминания, а не наоборот». История пациента в том виде, в каком она преподносится психотерапевту, также подвержена заметному влиянию процесса трансференции (отношением к сообщаемому, идеями по поводу него лечащим врачом). Выбор пациентом сферы жизни для обсуждения и для игнорирования позволяет терапевту направлять его рассказ о себе как открытыми суждениями, так и скрытым внушением. По мере многократной трансляции истории она начинает все более уверенно приниматься как факт, становится воспоминанием и действительностью пациента.

После формирования новой биографии проблемы озвучиваются. Человек пытается переложить ответственность за свои несчастья на окружающих, видя причину в пережитом насилии, бесчувственном супруге, эгоцентричных родителях или сексизме и расизме общества. Хотя сексизм и расизм реальны и многие сильно страдают от дискриминации, не исключена необоснованная ссылка на эти факторы как на причину своих бед. Коротко это может служить утешением, но может и, как отмечал Таврис (1993), стать ширмой, скрывающей от самого себя настоящие проблемы и душевную боль.

Растущее понимание природы памяти и скрытых способов влияния на нее (см. раздел «Свидетельские показания») позволяют по-новому взглянуть на процесс психотерапии и лучше понять важность роли терапевта в этом процессе (Бонанно, 1990).

Врачи могут осознанно или неосознанно участвовать в процессе формирования новой правды. Личные черты терапевта оказывают значительное влияние на терапию: его политические убеждения (например, вера в то, что все женские проблемы — итог эксплуатации женщин в патриархальном обществе); его предубеждения в теоретических вопросах (например, вера в то, что первопричиной множественных расстройств личности и расстройства приема пищи — пережитое в детстве сексуальное насилие); внутренние и межличностные конфликты (сексуальные и супружеские проблемы врача могут быть отражены в терапии); осознанная жадность (врачу выгодно находить новых жертв насилия и заниматься их лечением). Все более очевидно, что предубеждения терапевта могут смешиваться с воспоминаниями пациента.

ПСИХОТЕРАПИЯ ИМЕЕТ НЕВЕРОЯТНУЮ СИЛУ, СПОСОБНУЮ КАК ИСЦЕЛЯТЬ, ТАК И ВРЕДИТЬ.

К сожалению, часто психотерапию проводят недостаточно подготовленные врачи. А иногда психотерапевты из-за слабой подготовки руководствуются ощущениями правдоподобности, представлениями о реальности или намеками и мифами, а не эмпирическими знаниями (Макхаг, 1994). Психотерапия скорее принесет пользу, если выполняются сразу несколько условий, приведенных ниже. Эти чуть провокационные предположения основаны на научном знании о несовершенстве памяти, на личном и профессиональном опыте, при котором психотерапия причиняла вред пациенту или третьим лицам.

✓ Традиционная точка зрения о том, что имеют значения только личные ощущения пациента (т. е. историческая точность не важна), должна быть пересмотрена. Напротив, особое внимание следует уделять вовлечению его окружения в психотерапию. Такой подход минимизирует, но не исключит внушения ложных воспоминаний.

✓ Сложно переоценить важность объективности лечащего врача. Его политические взгляды, теоретические представления, личные переживания, проблемы и взгляды не должны сказываться на терапии. Кроме того, как подчеркивал Ганауэй (1989), при отсутствии независимых доказательств лечащий врач обязан сохранять нейтральное отношение к достоверности показаний пациента о настоящем, прошлом и о чужих поступках.