Буквально через минуту офицер связи доложил, что канал налажен, но разобрать что-либо невозможно.

– Видимо, они для достоверности вышли на немцев, используя их шифровальную систему.

– Шустрые ребята. Один бы черт мы ничего не поняли, немецкий язык кто-нибудь знает? Я последний раз практиковался пять лет назад, уже все позабыл.

– Сэр, – встрял командир корабля, – штурман владеет языком, и еще два офицера из дивизиона связи.

– Да? Похвально, – криво и зло усмехнулся Джеймс, снова берясь за бинокль.

– Сэр! Сообщение с диспетчерского поста! Самолет с бортовым номером «ноль пятнадцать» не отвечает на запросы.

– Ну вот. Я и не надеялся, что мрачные тевтонцы поверят той ерунде, что будут им пытаться донести с материка, а теперь, когда наш парень свалит на них пару тонн взрывчатки, они и подавно… Вот он! – Контр-адмирал весь подался вперед. Возможно, он бы не увидел серое пятно линкора, если бы тот не произвел залп. Вспышка пробила нулевую видимость, выдала черты корабля, и серая хмарь снова скрыла исполина с глаз.

– Сейчас жахнет! – завороженно произнес командир корабля, тоже увидевший вспышку и понимавший, что предпринять что-либо за 30, максимум 40 секунд полета снарядов почти нереально, однако отдал команду на уклонение.

– Правее пять градусов, – подсказал кто-то из наблюдавших в бинокль офицеров, – он не по нам ударил.

– «Норфолк»! – догадался командир.

– Да, – сдавленно произнес контр-адмирал, – добил.

Пожар пожирал тонущий фрегат.

Вокруг горящего корабля в водяной взвеси образовался красный ореол, высвечивая, подкрашивая низкое небо и темные волны. Сквозь дым угадывались углы надстроек и антенны.

Коль скоро пламя погасло, можно было судить что «Норфолк» ушел на дно.

«На берегу первым делом пойду к дантисту», – уже третий раз всплывала в уме мешающая сосредоточиться мысль. Это как привязавшаяся и постоянно напеваемая дурацкая мелодия – гонишь ее, а она опять, и от своей прилипчивости кажется еще мерзостней. Правда, здесь было немного другое – всякий раз проводя языком по появившееся непривычной шершавости, Бекхэм ощущал сломанный зуб.

– Черт побери, – уже вслух выругался летчик. Он никак не ожидал, что придет в такую ярость от вида пылающего авианосца. Ярость с полным бессилием, при котором он так сжал челюсти, что хрустнула новая дорогущая металлокерамика.

Минута полета – впереди источник неприятностей, вытянутый (серый на черном) силуэт. За ним белая длинная кильватерная полоса – прет, толкает от себя воду, пузырит, взбивает пену. Дым из трубы сносит, рассеивая в сторону – курс изменил.

Что там в наушниках? – Отбомбиться и осмотреть квадрат…

Как он при такой навигации найдет этот проклятый квадрат? Ага, «немец» открыл зенитный огонь – зажглись белые и оранжевые лампочки по борту. Как же, напугал!

Он нещадно форсировал двигатель, раскручивая турбину на максимальный предел, то прижимая истребитель к высоким гребням, то надрывая организм и конструкцию планера, подбрасывал выше. Под брюхом висели две по 454 килограмма – фугасные свободнопадающие бомбы.

Снова в наушниках «Ба-а-а! Никак „пиджаки“ пытаются вести переговоры с выходцем из прошлого? С дойчами? Повременить с атакой? Пожалуйста – переговаривайтесь! А я отбомблюсь. Проклятье! По-моему, порезал язык об обломок зуба».

Увидев маячивший на носу крупный знак свастики, пилот не удержался и решил первый заход пройтись, молотя из пушек. Плавно потянув гашетку, он почувствовал, как затрясся самолет.

Однако из-за бешеной скорости не мог видеть результата атаки… только лишь представил, как заплясали вспышки разрывов, кромсая корпус, отрывая куски, дробя надстройки, проникая в нутро.

– Есть! – с едва заметным придыханием молвил командир корабля.

– Что? Он опять дал залп?

– Нет, это наш парень сбросил бомбы, – радостно прокомментировал офицер связи, держась рукой за наушник, – это лейтенант Бекхэм. Он доложил, что поразил корабль противника. И еще, сэр, если вам интересно, немецкое правительство обращается к командиру линкора на открытой волне.

– Боюсь, что уже поздно, – контр-адмирала припал к оптике.

Увеличенный мощной кратностью, охвативший всю дальномерную шкалу в окулярах визира, вражеский корабль заставил затаить дыхание и замереть. Расплывчатые языки пожара, колыхающиеся на ветру, отбрасывали причудливые тени и отсветы. Корабль с носа выглядел монолитом, широко распластавшись, массивно и основательно вгрызаясь в волну. Симметричность и грацию стального монстра портили изломанные при попаданиях фрагменты надстройки, сбитые прожектора, слегка согнутая фок-мачта и торчащая вбок стрела крана. Через нос корабля перекатывались бьющие в левый борт пенные волны, забрызгивая башни и стволы орудий, заставляли их мокро блестеть, отсвечивать зловещим красным светом от огней пожаров. Вильяму Джеймсу даже показалось, что он увидел, как они опускаются, корректируя вертикальную наводку. А потом блеснуло ярко-оранжевым, почти белым пламенем, мгновенно окутав линкор черным дымом дульных газов. Залп!

Командир корабля, получая доклады о повреждениях, удовлетворенно кивнул на сообщение, что взрывы не повредили важных узлов и механизмов линкора.

– А вы что об этом думаете, Линдеманн? – напомнил о себе Лютьенс, до этого нервно крутя в руках листок с радиограммой, терпеливо ожидая, когда командир корабля закончит отдавать распоряжения.

– Я еще раз скажу, что это многое объясняет, но не главное: как такое могло произойти. Стоило бы спуститься в радиорубку – самому все проверить… связисты говорят о поразительных вещах, но я нужен здесь, – капитан цур зее как бы намекал: «Сходили бы вы, адмирал…»

– Я не верю ни одному слову этих проклятых «томми». Неужели они думают, что я клюну на такую немыслимую чушь, – казалось, что Лютьенс распалялся от своих собственных слов, утратив присущее ему хладнокровие, – я не дам себя обмануть, как Лангсдорфа[80].

– Вам все-таки надо пойти в рубку, – решился Линдеманн, утомленно прикрыв глаза, – решение принимать вам.

– Да, черт побери! Я выскажу им все, что думаю о них! – Адмирала словно отрезвил вид осунувшегося от усталости офицера. Он, резко развернувшись, задрав подбородок, громко печатая шаг, выскочил с мостика.

– Командир! Герр капитан! Прямо по курсу корабль. Дистанция миль десять. По всей вероятности, авианосец.