Линдеманн, вздрогнув, открыл глаза, уставившись на помощника. Затем взялся за бинокль:

– Дальномерщики в носовых башнях определили дистанцию?

– Так точно. Ждем команды открыть огонь.

– Огонь, – тихо сказал Линдеманн. И еще тише: – А что же за посудину мы потопили?

Ельс проорал в переговорное устройство команду, и почти мгновенно отреагировали орудия.

До корабля противника было уже не больше семи миль, ветер сносил дымовую завесу от авианосца в сторону, и наконец немецкие моряки смогли рассмотреть этот корабль.

Корма «англичанина» высветилась взрывом, запылала. Черный дым вытянулся в широкую восходящую полосу, рассеиваясь только под тяжелыми тучами.

Линкор очередной раз вздрагивал, и через двадцать секунд долета снарядов вражеский корабль закрывали белые колоссы недолетов… вздрагивал – и белые султаны смешивались с огненно-дымными тучами разрывов… вздрагивал – и снова попадание, недолет, перелет.

Разрезая волну со скоростью двадцать узлов, «Бисмарк» шел курсом выверенного треугольника на пересечение с жертвой.

Не успев вовремя ухватиться, Вильям Джеймс был сбит с ног, ощутимо зацепившись плечом за угол консоли управления. Уже упав, он получил еще чем-то по затылку, да так сильно, что посыпались искры из глаз. Сверху его присыпало осколками экрана, ныне бесполезного GPS-приемника… слышал тупые удары, резко диссонировавшие с тонкими шлепающими звуками прошиваемых навылет рубочных переборок и тонкой обшивки аппаратуры. Перед глазами стояли два близких взрыва на воде, поднявших тонны воды. Одновременно гулко дошел глухой удар, от которого судорожно дернулся весь корабль. Контр-адмиралу понадобились секунды, чтобы встать на ноги. Пнув в сердцах тяжелую телефонную трубку, слетевшую с тангентки и, видимо, приложившую его по голове, он стал озираться. Свет в рубке потух, и в полумраке он с трудом различал копошащихся, дезориентированных офицеров.

Взгляд на палубу – внизу темный провал опустившегося подъемника, корма опять занялась пламенем…

Дальше к горизонту – в сторону зримой угрозы: огни выстрелов едва различимы, раскат докатившегося залпа совпал с очередными всплесками – снаряды упали метрах в двадцати… И тут же белая вспышка ударила по глазам. Пол подпрыгнул – пятки болезненно восприняли удар. Докатился грохот.

Снова попытка встать. Ни черта не видно. Чей-то хрип и надрывный крик. Завоняло горящим пластиком электропроводки, отвалившиеся панели обнажили жгуты проводов. В некоторых узлах били фонтаны искр. Снизу подступало пламя и дым – стальная коробка рубки медленно превращалась в раскаленную удушливую печь.

Джеймс подхватил первого попавшегося – кашляющего помощника капитана – и поволок его вниз по трапу наружу.

Вывалившись на свежий воздух, они уцепились за леера надстройки, кашляя, блюя и отплевываясь. Воздух был свеж условно, потому как дым чего-то горящего под фок-мачтой, куда встрял снаряд, смешивался с коптящим, пробитым в нескольких местах газовыхлопным трактом, широко расползаясь по кораблю.

Откашливающийся Джеймс свесился головой вниз, с ужасом увидев свежие развороченные взрывом изломы металла. Палуба на корме выглядела как скомканная, изжеванная бумага. Из многочисленных дыр вырывался огонь, клубя черным и белым дымом. На фоне этого кошмара деловито поднимающаяся платформа с самолетом выглядела, словно островок штатного спокойствия.

Однако пилот поступил так, как никогда бы и сам помыслить не мог за всю свою военную карьеру…

* * *

Когда флайт-лейтенант Бенсон захлопнул фонарь, все сразу стало привычным, словно не горели жуткими пожарами кормовые ангары, не разъедал глаза и легкие едкий дым горящей изоляции, не было сумасшедшей гонки по громыхающим трапам и ставшим тесными коридорами.

«Харриер» уже выползал наверх на платформе лифта. Ключ на старт – самолет завибрировал, звук запустившейся турбины отразился от стенок подъемника, загудел в ушах, проникая через фонарь кабины. Летчик подтянул ремни кислородной маски, проверил натяжение привязных ремней, защелкал тумблерами, приводя аппаратуру в рабочее состояние. Теперь главное – удачно взлететь при таких сильных боковых порывах и раскачивающейся палубе. Он на удивление, а скорее, в силу профессионализма вспомнил показания на табло в «дежурке» о скорости и направлении ветра относительно курса корабля. Рука уже привычно легла на ручки управления, в голове просчитывался вариант отклонения реактивных насадок сразу после отрыва от палубы.

Вектор тяги – на взлет, осталось только дать полные обороты. Платформа еще не поднялась до конца, как вдруг остановилась. Лейтенанту показалась какая-то суета в дальнем конце ангара, прищурившись, он разглядел бегущих к подъемнику пилотов.

Не раздумывая, он дал взлетный режим, выдергивая самолет на волю.

Рампе подъемника нужно было подняться еще три-четыре метра, чтобы уровняться с палубой, как самолет, взвыв на пределе турбиной, был буквально выдернут летчиком из ангара.

* * *

Все произошло так быстро, что контр-адмирал и старпом не успели отпрянуть назад, их отбросило выхлопом из сопел, обдав лица горячим, но не смертельным воздухом. Зато следом из открытого зева ангара вырвалось запоздалое огненное облако горящего керосина, лишь голодно лизнувшего, заставившего тлеть форменные брюки и плавиться синтетические шнурки на ботинках.

* * *

Ветер тугим напором сразу погнал крылатую машину на надстройку…

Бенсон ожидал подобного! Накренив «Харриер» на левое крыло, тянул… тянул, заваливаясь в сторону.

Уже перемахнув за левый борт, самолет просел вниз, едва не зацепившись за волны… и все же лейтенант какой-то смесью опыта, чутья ручек управления, окружающей воздушной стихии, а возможно, просто чудом успел выправить машину, набирая горизонтальную скорость, подхватывая воздух крыльями.

Еще борясь с болтанкой, боковым зрением зафиксировал яркий всполох огня на покинутом им авианосце, и только стабилизировавшись смог подробней разглядеть, что же произошло.

Собственно, увиденное его не удивило – «Илластриес» фонтанировал пожарами из всех щелей: открытых провалов подъемников, технических вырезов и отверстий, проломленных рваных дыр, оставленных непрошеными, разрушительными «гостями».

* * *

Очередной фугасный снаряд, с грохотом пробив борт авианосца, не соизволив взорваться, ненамного потеряв в скорости, ворвался в ангар, разметав скопление летающей техники, часть которой была нашпигована оружием и под завязку заправлена топливом. Внутри корабля наступил сущий ад.

Упавшие адмирал и старпом, инстинктивно поджав ноги, блестя красными глазами, отражавшими беснующееся пламя, вылупились на выплеснувшийся мимо них вулкан, не в силах оторваться, словно загипнотизированные.

Так же дружно они взвыли, засучив ногами, второпях скидывая перегревшиеся ботинки. Это вывело их из ступора.