понял, что локдаун открывает новые возможности. Зачем хватать за рукав незнакомца и пытаться завладеть его доверием, если я могу получить фору и завести разговор с тем, кого уже связывают со мной личные отношения? Если доверие – необходимое условие влияния на умы, то почему не начать с того, кто мне уже доверяет и даже, может быть, выказывает определенный интерес к моим прежним разысканиям о климатических диссидентах и о других видах отрицания?

Друзья в эпоху ковида

Я знаю Линду Фокс больше тридцати лет, мы ежегодно встречаемся у общих друзей в их доме в Коннектикуте на День благодарения. Хотя мы видимся совсем нечасто, нас все же связывают долгие отношения, питающиеся взаимным восхищением и доверием. Моих детей Линда знает с рождения. Ей нравится моя жена, мне нравится ее муж. Во многих отношениях мы с Линдой можем показаться противоположностями, но, без сомнения, мы любим общество друг друга и по многим темам не один год имеем схожие взгляды. Однажды накануне Дня благодарения у меня разболелась голова, и Линда кое с кем из друзей, гостивших тогда, пыталась убедить меня, что причина боли – несбалансированность моих чакр. Она сказала, что в действительности мне нужен не ибупрофен, а биолокация. Линда называет себя медиумом и экстрасенсом, и она предложила мне помощь. Ибупрофен я уже принял, но в интересах дружбы и ради нового опыта согласился попробовать. Не помню, что именно она делала, но скоро я почувствовал себя лучше. С широкой улыбкой Линда объявила:

– Вот видишь, действует.

– Может быть, – ответил я.

– Тебе же полегчало?

– Ага.

– Ну вот. Я же говорила.

– Ну да. Но где-то с полчаса назад я выпил ибупрофен.

Она наклонилась поближе ко мне и резюмировала:

– Важно, что тебе полегчало. Не всё в жизни – научные опыты.

Как я сказал, она неплохо меня изучила.

Ну, может, у меня всё на одной шестеренке, но у Линды их две. За годы нашего знакомства у меня сложилось впечатление, что она в жизни руководствуется и разумом, и интуицией, движимая настойчивым желанием общаться с людьми и всегда поступать правильно. Воистину не найдется человека, более внимательного к нуждам людей и готового прийти на помощь.

Собираясь позвонить Линде и спросить о ее взглядах на ГМО летом 2020 года, я многое знал о ее воззрениях в других областях. Я знал, что она (как и я) либерал. Знал, что она твердо настроена против любого климатического диссидентства. И знал, что уже десять лет она ведет дома в вермонтской деревне собственный бизнес – производство домашних продуктов под маркой «Драгоценные сиропы». Каждый год на День благодарения мы с женой получали от нее в подарок коробку с сиропом, который увозили домой и которым наслаждались до следующего года и новой коробки. Перед звонком я заглянул в холодильник почитать этикетку, потом сходил к Линде на сайт. И нашел что хотел: «От наших фермеров – Органические и выращенные естественным путем – Концентрированные – Безглютеновые – Без ГМО – Бесплатная доставка». Я был во всеоружии.

За неделю до этого мы созванивались – не по поводу ГМО, а просто узнать, как дела. Она знала, что я пишу новую книгу, так что в конце разговора я спросил: «Ты не будешь возражать, если я на будущей неделе позвоню и поспрашиваю для моей книги?» Она охотно согласилась. Я предупредил, что речь пойдет о ГМО, и она в ответ призналась, что не разбирается в этом. Но свой взгляд на ГМО у нее был, и я поспешил заверить, что только он меня и интересует. И попросил ее не считать себя обязанной специально изучать вопрос. Я просто позвоню ей и поспрашиваю, что она сама думает, – как обычного человека и как предпринимателя. Она согласилась.

Неделя пронеслась, и я набрал номер Линды.

Едва подняв трубку, она выразила готовность говорить о ГМО. Тем утром она прислала мне статью, где было, «в принципе, хорошо изложено» ее видение вопроса, и я успел прочесть этот текст. Я постарался убедить Линду, что мне нужны именно ее мысли и что ей не нужно ничего доказывать. В общем, мы перешли к делу.

Линда сказала, что занимается здоровым питанием пятьдесят лет! О ГМО она что-то читала, это было интересно. Она заметила, что на такую тему люди реагируют либо интеллектуально, либо эмоционально. А она – и так, и этак, поскольку наполовину Близнецы, наполовину Рак. Тут я уже не мог сообразить, к чему она ведет, и, отложив приготовленный список вопросов, решил просто слушать. Я знал, что Линда – разумный и глубокомысленный человек и одна из самых добрых душ, какие я только встречал. Она знает, чем я занимаюсь, и сообщит то, что я хочу выяснить.

По словам Линды, ее занимала не столько сама идея генной модификации, сколько та «штука», ради которой люди занимаются генной инженерией. Зачем? Ради чего? И кто на этом греет руки? И список ее открывался вопросами экологии.

Линда рассказала мне историю из своей жизни, которую я прежде не слышал; этой историей она хотела подчеркнуть, что относится к тем людям, которые не просто имеют взгляды, но и следуют им. Линда сообщила, что они с ее первым мужем настолько озаботились вопросом атомной энергетики, что восемь лет жили без электричества в доме и без водопроводной воды: они хотели понять, каково это и смогут ли они так жить. Это было в 1970‐е, когда росла общественная озабоченность атомной энергетикой, и им хотелось знать, можно ли обойтись без того, чем обеспечивают атомные станции. Я впечатлился. Случалось ли мне так крепко держаться своих взглядов? Уж на что я обеспокоен глобальным потеплением, но все-таки вожу автомобиль. Пользуюсь кондиционером. Линда напомнила мне, что важны не только взгляды, но и поступки.

Что касается ее взглядов на ГМО, Линда сказала, что рассматривает предмет в двух планах: как человек и как предприниматель. Как человека ее прежде всего волнует воздействие технологий на окружающую среду. Если ГМО создаются, чтобы наша еда стала более питательной, это ее устраивает. Но есть большая разница между выгодой человека и выгодой корпорации. Целью не должно быть простое получение прибылей. Линда сообщила, что ей не нравятся Monsanto и их «Раундап». Она убежденный противник тех ГМО, которые создает Monsanto, чтобы сбывать больше гербицидов. Но она совершенно не против золотистого риса.

Я спросил, считает ли она ГМ-продукты опасными для здоровья. Линда ответила, что старается их избегать, поскольку неизвестно, безопасны ли они. Вокруг них слишком много вопросов, потому она выбирает осторожность. «Ну, их можно есть, – сказала она. – Но зачем?» Тогда я спросил, ела ли она сама ГМ-продукты когда-нибудь, и Линда ответила утвердительно.

Второй аспект проблемы – предпринимательский. Как торговец