– Есть свидетели со стороны защиты?

– Да, ваша честь. Я хочу вызвать одного свидетеля.

Физиономия окружного прокурора просияла от предвкушенияперекрестного допроса миссис Фарго, однако Мейсон сказал:

– Мистер Карлтон Б. Рэдклифф, владелец оптическоймастерской, вызванный повесткой в суд со стороны защиты, будьте любезны занятьсвое место.

Сдавленный, хриплый крик разорвал тишину.

Все находящиеся в зале повернулись к тому месту, гденаходилась миссис Мейнард, резко вскочившая на ноги.

– Вы не посмеете! – выкрикнула она. – Вы не смеете соватьсяв мою личную жизнь и вытаскивать…

Судья Кейт постучал молотком.

– Тихо! – потребовал он. – Соблюдайте порядок в зале!Зрителей попрошу сохранять тишину. Права всех сторон будут соблюдены надлежащимобразом.

Миссис Мейнард покачнулась и, судорожно закашлявшись, тяжелоопустилась на стул.

Нахмурившись, Мейсон задал мистеру Рэдклиффу несколькопредварительных вопросов, затем спросил:

– Вы являетесь дипломированным и квалифицированным оптиком,сэр?

– Совершенно верно!

– И вы знакомы с миссис Мейнард, свидетельницей, котораятолько что давала показания по этому делу?

– Да, сэр, знаком.

– Скажите, пожалуйста, вы видели миссис Мейнард двадцатьпервого сентября сего года?

– Нет, сэр, не видел.

– Значит, не видели? – переспросил Мейсон. – А двадцатого?

– Тоже нет.

– А разве она не отдавала вам в починку свои очки?

– Да сэр, отдавала.

– И когда же?

– Двадцать второго сентября.

– Двадцать второго! – удивился Мейсон.

Мейсон повернулся к судье:

– Я прошу суд принять во внимание некоторые обстоятельства.Несмотря на то что свидетель не выказал явной враждебности к следствию, онотказался дать показания на том основании, что обязан соблюдать интересы своихклиентов, и заявил, что будет отвечать только на прямые вопросы и только в томслучае, если его вызовут в суд.

– Очень хорошо, – сказал судья Кейт, заинтересованноподавшись вперед.

– Так в котором часу вы видели миссис Мейнард двадцатьвторого сентября? – продолжил допрос оптика Мейсон.

– Примерно в восемь утра.

– Ваш магазин был открыт в восемь утра?

– Нет, сэр, но я живу прямо над магазином в том же доме.Миссис Мейнард позвонила мне в восемь утра и сказала, что у нее срочный заказ ичто она хотела бы знать, как скоро я смогу выточить пару линз.

– И что вы ей ответили?

– Я ответил, что вряд ли успею до завтрашнего дня, и онапопросила меня доставить ей очки, как только я починю их.

– И это было в восемь утра?

– Да, плюс-минус пара минут. Я как раз сел завтракать. Явсегда завтракаю в восемь часов.

– После чего она сама принесла вам очки?

– Нет. Их доставил посыльный спустя несколько минут.

– Кто был этот посыльный?

– Какой-то паренек. Я его раньше не видел. Очки былизавернуты в бумагу.

– А когда вы отослали миссис Мейнард очки с новыми линзами?

– Двадцать третьего, как и обещал.

– Если я вас правильно понял, – торжественно начал Мейсон, –миссис Мейнард отослала вам свои очки в начале девятого утра двадцать второгосентября и получила их обратно только на следующий день. Следовательно, если унее нет запасных очков, то двадцать второго сентября она была без очков. Яполагаю, вы можете задавать свои вопросы, мистер Бергер.

– Одну минуту, – возразил свидетель. – Но двадцать второгосентября ничто не мешало миссис Мейнард быть в очках. Очки, которые она отдаламне в починку, принадлежали не ей!

– Не ей! – воскликнул Мейсон, пытаясь скрыть разочарование.

Окружной прокурор просиял победоносной улыбкой.

– Нет, сэр, – подтвердил Рэдклифф, – это были совсем другиеочки.

– Вы в этом уверены?

– Разумеется, уверен. Эти очки принадлежали человекузначительно более старшего возраста. Они изготовлены совсем по другому рецепту,чем очки миссис Мейнард.

– Вы хотите сказать, – спросил Мейсон, – что знаете рецепточков миссис Мейнард?

– Нет, но мне достаточно одного взгляда на ее глаза, чтобыопределить, что это были не ее очки. У миссис Мейнард большие зрачки и чистыйглазной белок, что характерно для близорукости, или миопии. А те очки были отдальнозоркости и принадлежали человеку лет эдак шестидесяти.

– Вы можете определить возраст человека по его очкам?

– Разумеется. По очкам можно многое узнать об их владельце.Эти очки, вероятно, принадлежали человеку славянского происхождения. Я бысказал, что, скорее всего, это был мужчина, судя по размерам носа. Нос у него,можно сказать, картошкой…

– Не могли бы вы просветить нас, – сказал Мейсон, явнораздраженный тем, что триумф, который, казалось, уже был у него в руках, вдругначал ускользать, – как вы могли определить, что очки принадлежали человекуславянской наружности, лишь взглянув на них?

– Видите ли, я же не сказал, что я в этом уверен. Я сказал«вероятно», – возразил свидетель. – Кроме диоптрий линз, существуют еще форма,стиль и конструкция оправы. Например, ширина переносицы у тех очков указывалана картофелеобразную форму носа, а поддерживающие оправу на ушах короткие дужки– приблизительно трех с половиной дюймов – свидетельствовали о том, чтовладелец очков обладает типом черепа, характерным для славян. У прочих типоврасстояние от ушей до глаз больше. Средняя длина дужки составляет четыре –четыре с половиной или даже пять дюймов. Вдобавок могу сказать, что левое ухо уэтого человека примерно на полдюйма выше, чем правое. Более того, на наружнойповерхности стекла имелись параллельные царапины, что говорит о том, что ихвладелец довольно часто снимал очки и клал их стеклами вниз на стол. Обычныечастицы пыли не оставляют царапин на оптическом стекле, но если очки класть натвердую поверхность, на которой лежит пыль и, возможно, частицы песка, топоверхность стекол почти наверняка окажется поцарапанной. Это прежде всегокасается таких очков, как эти, которые имеют внутреннюю кривизну в десятьдиоптрий и поэтому слишком выпуклы, так что, если их класть стеклами вниз настол, они непременно поцарапаются. Средняя внутренняя кривизна линз составляетшесть диоптрий.